Шико загадочно покачал головой и чуть ли не силой потащил меня к покоям королевы. Ясно, получил приказ держать в неведении. Всё нужное сообщит королева Луиза. Он явно забыл о моём упрямстве.

– Придержи лошадей. Мне срочно нужен Чеховский.

Мой провожатый словно споткнулся о невидимую стену.

– Этот двуличный польский слизняк? Ты же помнишь…

– Ещё как помню. Заточение в Вавельском замке произошло в числе прочего из-за его доноса. Едва не пришиб мерзавца, если бы не ты. Но без его осмотра я не осмелюсь предстать перед её величеством.

Бывший шут, а теперь высокородный дворянин из свиты королевы, он отскочил на два шага как ошпаренный. Конечно, в окопах войны я вполне мог подцепить любую заразу. Пусть так и думает. Шико знает, что я догадался – он гораздо раньше меня был осведомлён о наушничестве Чеховского, но не предупредил, поэтому о прежнем доверии не может быть и речи, но лучше делать вид, словно отношусь к бывшему другу точно так же, как под Лодзью, когда мы втроём сражались против целого отряда. Обратился к нему по имени, как к ближнему своему.

– Жан, я не шучу. Приведи поляка.

Высокий, изрезанный и словно сдавленный в висках лоб Шико пересекла новая морщина. Ему нет и сорока. Жизнь истрепала его тело лет на шестьдесят.

– Он на половине короля! Дьявольщина… Скорей всего – дрыхнет рядом с жёнушкой.

Прозябание в Лувре отупляет? Придётся подсказать.

– Так вызови ради королевы. Занемогла, мол. Или я буду вынужден вернуться в Беарн.

Шико закатил глаза и в самых крепких выражениях объяснил, что повлечёт за собой срочный ночной вызов врача к августейшей особе. Их здоровье – главная тайна государственной политики!

– Ночное приглашение к королеве одного из врагов его величества также попахивает государственной тайной. Или её нарушением, или предательством короля. Так что не чистоплюйствуй. Шевелись!

– Точно – одичал… Не знаешь, что, едва увидев Париж, можешь умереть. Здесь стало стократ опаснее после бегства Наварры! Поляк немедленно донесёт о твоём появлении миньонам. Впрочем, каждый выбирает свою смерть. Если об этом не позаботятся другие.

Он втолкнул меня в одну из спален близ покоев королевы. Мрак растопила единственная свеча, тусклая, как лампадка в часовне.

Полутьма не скрыла запустения. Какими-то унылыми мне показались и длинные коридоры, много раз хоженные до отъезда в Краков и после возвращения в Париж – ранее они не выглядели обшарпанными. То ли весь дворцовый бюджет был истрачен на Тюильри, то ли очередная война с гугенотами и неповиновение юга привели к окончательному опустошению казны. Одно это, сообщённое Генриху Наваррскому и принцу Конде, будет чрезвычайно ценным подарком, в таком состоянии финансов король Франции не сможет продолжить войну и подпишет мир ради передышки. Но моя миссия только началась…

– Ваше королевское величество? – знакомый и чуть гнусавый голос с польским акцентом прервал мои размышления. Чеховский в наброшенном на ночную рубашку халате подслеповато проморгался и не сразу сфокусировал узко посаженные глазки на моей фигуре. Не заорал от испуга, не бросился наутёк при виде отнюдь не королевы Луизы, а грохнулся на колени, звучно стукнув лбом о каменные плиты пола. – Пан де Бюсси, простите меня! И помогите бежать из Лувра! Если останусь, я погиб…

Стало быть, слова Шико, напомнившие мне фразу Ильи Эренбурга «Увидеть Париж и умереть», были не пустым звуком. Здесь убивают с прежним энтузиазмом. Наверно, поэтому атмосфера Лувра подействовала и на меня – давнишнее желание удавить сукиного сына, едва представится возможность, вдруг взыграло с новой силой. Сдержаться я не сумел…