— Иди скорей и посмотри, что сделала Магдалена, — позвала она. — Она приготовила для тебя закуски. Надеюсь, ты голоден. Магдалена не может удержаться, чтобы не закатить настоящий банкет, но, думаю, вечером будут только канапе и ничего существенного.

Ее возбужденная болтовня сопроводила его на узкую террасу, с которой открывался вид на двор, где он резко остановился, когда наконец-то столкнулся с ней.

— Ух ты, — все, что Минти сказала, слегка пораженная. — Ты отлично выглядишь.

Лука поправил манжеты на вечернем костюме.

— Ты уже видела меня в костюме, — поддразнил он. — Я не похож на официанта?

— Совершенно нет. Хотя — на очень сексуального и соблазнительного официанта. Идем. — И, взяв его за руку, она провела его в прохладную квартиру с высоким потолком.

Лука едва успел войти в большую, со вкусом обставленную гостиную с широко распахнутыми французскими дверями, ведущими на балкон, как его через дверь провели по коридору с деревянным полом в маленькую кухню. Минти, все еще держа его руку, прошла с ним на террасу.

Два стула стояли у кованого железного столика, который почти не был виден из-за блюда, переполненного едой. Холодное пиво уже было налито в запотевший бокал, стул слегка выдвинут.

— Проходи, садись, — сказала она.

Лука сел.

— Это для меня? — спросил он, указав на пиво.

Она кивнула.

— Ты же не за рулем, не так ли? Я знаю, что на вечере будут подавать вино, но подумала, что ты для начала предпочтешь что-нибудь легкое и освежающее.

— Да, спасибо.

Он с признательностью сделал глоток холодного, слегка вспененного пива и взглянул на блюдо. Минти права. Мужчина не может прожить только на канапе.

Во время еды они разговаривали. Минти рассказывала о прошлом вечере, который она с удовольствием провела со своей старой хозяйкой, и о том, как она ходила по магазинам.

— Для вечера у меня припасено самое изумительное платье. Подожди, пока не увидишь его.

В небольших промежутках, когда она умолкала, он поведал ей о неуютном формальном вечере, который он провел с дедом и несколькими тетушками, дядями и кузенами; а днем он работал, стараясь держаться как можно дальше от невыносимого старика.

— К счастью, у меня было много дел, — сказал он, улыбнувшись своей внимательной слушательнице. — Кажется, в последние дни я стал не таким трудолюбивым.

— Работа и никаких игр, — пробормотала она. — Кстати, ты наелся?