«Вам в Клуб нужно зайти? Ну хорошо, провожу вас. Когда я был там в последний раз? Вот полтора года назад с вами и был».
Чешский мастер Михал Конопка учился в восьмидесятых годах в Москве. Он вспоминает, что регулярно бывая в ЦШК на Гоголевском, никогда не видел там Давида Бронштейна, жившего в пяти минутах ходьбы отсюда. Видел Полугаевского, Геллера, Петросяна, многих других гроссмейстеров, но Бронштейна – никогда.
«За коньяк – спасибо, я ведь, знаете, ничего спиртного больше не покупаю, ведь у нас могут плеснуть всё что угодно, а потом напишут – французский, испанский. У нас всё могут…
А Ботвинник должен был дать мне реванш, просто обязан был дать мне реванш. Хотя я рад даже, что не вишу в этой галерее в шахматном клубе, поймите, это же пол-очка, всего пол-очка. И всё могло быть по-другому. И шахматная история, и всё. У нас ведь с Ботвинником были совершенно разные точки зрения на шахматы, да и люди мы были совсем разные…
А знаете, как на матче СССР – США в Москве Решевский подошел к Хрущеву и попросил помочь провести его матч с Ботвинником. Хрущев ему обещал, потом американцы уехали, и делом занялся Спорткомитет. Запросили федерацию. Ботвинник играть испугался. Предложили мне, дело завертелось, меня вызвали наверх и сказали – подпиши бумагу, что обязательно этот матч выиграешь. Я – ну как я могу такую бумагу подписывать, это ведь игра, всё может случиться. А мне – не подпишешь, вообще матча не будет. Короче, подписал я, начались переговоры, договорились играть 12 партий в Союзе, 12 в Америке. Решили начать осенью 56-го года, но тут венгерские события начались и всё смешали…»
У дверей Клуба, замечая у меня фотоаппарат: «Нет, нет, никаких фото». Фотографироваться любил, хотя для начала всегда отнекивался. Так и тогда, сняв очки, спросил: «Думаете, лучше там стать? Так хорошо? Попадаю в кадр?» Провел расческой по голове, перед тем как я щелкнул фотоаппаратом. «Получилось? Вы уверены, что получилось?..»
Стыдясь ранней лысины, носил шапочку, потом бейсбольную кепку или берет. Но на добродушные шутки не обижался и сам смеялся, когда коллеги подарили ему в Цюрихе в 1953 году новинку – «гарантированное патентованное средство для ращения волос».
В 1975 году на зональный турнир в Вильнюс Бронштейн приехал с молодым мастером Анатолием Королевым, только что назначенным старшим тренером «Динамо». Понятно, что Бронштейну нужен был не секундант, а свежий человек, которому он мог бы отвести душу.
Королев вспоминал, что они действительно почти не проводили время за шахматами, зато много гуляли и разговаривали. Литва была тогда для столичных жителей «малой заграницей», и даже вильнюсские бары были для них в диковинку. Однажды Бронштейн во время прогулки предложил Королеву зайти в один из них. Заказ Дэвика был оригинален: тридцать граммов коньяка молодому человеку и двадцать себе. «Для начала», – подумал еще было Королев и поднял рюмку ожидая тоста. Давид Ионович аккуратно перелил коньяк в сложенную лодочкой ладонь и энергично растер им не обремененную шевелюрой макушкой. «Пейте, Толя, и пойдем», – сказал мэтр озадаченному секунданту, и под недоуменные взгляды посетителей бара странная парочка удалилась…
Вспомнилось: Тилбург. Турнир Интерполис. 1993 год. Через несколько минут начало тура, и фотографы в игровой зоне уже наводят на гроссмейстеров свои камеры. Бронштейн занимает место за столиком, проводит расческой по голове, снимает очки. Вспышки магния, толкотня у столиков.
Но что это? Весь ажиотаж – за его спиной, где играют Смыслов и Геллер. И вот он сидит в одиночестве, совсем поникший, и голова ушла в плечи, и никто не подходит к нему.
Звучит гонг, фотографы делают последние снимки, судья Гийсен уже машет на них руками, и он всё понимает. Он надевает очки и медленно передвигает королевскую пешку на два поля…
Вошли в Клуб. Зал, на стене которого висят фотографии чемпионов мира. Остановились. Стал молча смотреть на них. Молчал и я. Однажды в Бельгии, где Бронштейн играл за какой-то клуб, остановившись перед стендом с фотографиями чемпионов, долго вглядывался в них, переводя взор с одного на другого. Потом, вздохнув, сказал Фюрстенбергу: «Я тоже мог бы висеть в этом ряду…»
Музей Клуба. Картины, литографии. Вымпелы, кубки, афиши. Шахматы разных времен, сделанные из дерева, фарфора, слоновой кости, металла, барельефы. Шахматный стол, за которым игрались матчи Карпова и Каспарова, с двумя красными флажками с серпом и молотом.
Бронштейн останавливается у кубка, полученного за победу в радио-матче СССР – США, состоявшемся в сентябре 1945 года. Наши шахматисты разгромили тогда американцев 15,5:4,5 и удостоились похвалы самого Сталина. Молодой Дэвик Бронштейн принимал участие в том матче и дважды легко выиграл у Сантазьера. Партии начинались тогда в пять вечера по московскому времени и заканчивались глубокой ночью.
Снова делаю его снимки. Говорит, что не нравится самому себе на фотографиях. Снова причесывается. «Так лучше? Или так…? Подождите секундочку, я очки сниму».
В киоске вестибюля рассматривает только что вышедшую книгу «Матч Ботвинник – Бронштейн 1951 года», комментарии Ботвинника. «Вы посмотрите, что он пишет! ЧТО он пишет об этой позиции!..»
4.2.2002
Позвонил мне в гостиницу «Россия»: «Вот видите, я вам в гостиницу позвонил, а ведь нас сейчас прослушивают почти наверняка, вы ведь иностранец, а я, видите, не побоялся позвонить, да и говорю с вами совершенно откровенно. Не боюсь. Ну как здоровье, давление у меня очень высокое, мне жена по три раза в день меряет. Вот в честь 75-летия моего организовали турнир на Гавайских островах, но я не поехал, шумихи этой не люблю, вы понимаете, я ведь известный человек, меня здесь все знают, они там просто не понимают моей популярности здесь.
…Авербах подошел ко мне как-то и спросил, правда ли, что я в Израиль уезжаю. А кто тебе сказал, спрашиваю. Тихомирова, Суэтин сказали. А у меня и в мыслях такого не было.