— …А титьки у неё — во! — хвалился один, характерно растопыривая пальцы.

— Ух! Мне б такую! — завистливо вздыхал другой.

Радомир со своим характером не мог молча пройти мимо:

— Купи себе корову!

Дозорные тут же вскинулись, но, узнав тарского колдуна, не посмели огрызнуться, только опасливо зыркали на застывшего у ворот мужчину.

А Володарович, уперев руки в бока, задумчиво оглядывался по сторонам: куда её понесло с самого утра?

— Эй, вы! — тарс окликнул хмурых дружинников, — альвийку видели?

— В орешник пошла, сказала, скоро будет, — один из маг’ярцев махнул в нужном направлении.

Радомир быстро нашёл Нимфириель. Она на окраине леса собирала орехи. Девушка тоже заметила приближающегося колдуна, но ничего не сказала. Видимо до этого она была на реке: мокрые, ещё спутанные волосы спускались по спине, а намокшая в этих местах одежда липла к телу. Тарс знал, что альвы не испытывают холода, но всё равно не смог сдержать дрожь, представляя прикосновение мокрой ткани к коже. Мужчина что-то прошептал, сделал взмах рукой — и котта моментально высохла, а девушку окатила тёплая, согревающая волна. Нимфириель вопросительно глянула на волхва: слишком хорошо его знала, что поверить в бескорыстную заботу. Радомир прошёлся по полянке, искоса поглядывая на видунью, и замер на противоположной стороне.

— Что ты думаешь о рассказе Яронеги?

— И тебе доброго утра, колдун!

Мужчина поморщился, будто уксуса лизнул. Нимфириель сокрушённо вздохнула и ответила на вопрос:

— Я слышала об этой чаше, — она медленно подошла к волхву. — Только у нас в Мирквиде эту историю рассказывают по-другому: не волшебная чаша, а котёл.

Володарович тряхнул головой:

— Нет, я не про то. Я всё думаю, и знаешь что…

— Нет, — альвийка широко улыбнулась, — но начало меня уже завораживает: ты ДУМАЕШЬ! Ого! И как, получается?

Радомир насупился, чувствуя, как портится настроение.

— Орешков погрызи — сточи зубки.

Девушка, посмеиваясь, вернулась к прерванному занятию:

— Ладно, говори, что тебя тревожит.