– Не ему одному, – тихо произнес Питер, глядя ему в глаза.

Потом взял влажную ладонь Фэлри и положил ее себе на основание шеи. Прохладные пальцы коснулись тонких бороздок, прочертивших кожу вдоль позвоночника, и глаза эр-лана слегка расширились.

– Да, – кивнул Питер, – это твои волосы. Я носил их в себе все эти десять лет… чтобы хоть так быть с тобой.

Несколько долгих, бесконечных секунд они смотрели друг на друга – человек и то, что когда-то было эр-ланом.

– Я люблю тебя, – тихо произнес Питер, – каким бы ты ни был. Поэтому и пришел… и поэтому отпускаю тебя.

Сверху донесся шум и знакомые ругательства. Вспыхнувший было надеждой взгляд Фэлри затуманился и погас.

– Ты не можешь меня любить.

– То есть как? – Питер ожидал чего угодно, но не такого ответа. – Почему?

Искаженное болью лицо Фэлри вдруг оказалось совсем близко, шершавая от песка ладонь коснулась щеки Питера.

– Эр-лан, который предал свой Дар Небес, не заслуживает его!

Шумный всплеск, веер соленых брызг заставил Питера на миг зажмуриться. А когда он открыл глаза, берег был пуст, лишь море слегка волновалось в том месте, где его рассекло стремительное тело Фэлри.

– Питер! Беги!

Он резко обернулся, и успел лишь увидеть, как на Тайрон на вершине крутого обрыва расшвыривает нападающих ясионцев, точно медведь свору свирепых собак. Понимая, что ничем не может помочь сегу, Питер все же не мог вот так просто его бросить и медлил, не отрывая глаз от дерущихся.

Вдруг они как по команде отскочили в стороны, а высокая фигура с плещущими черными волосами вытянула руку – и невидимая сила скрутила Тайрона, точно тряпичную куклу, приподняла в воздух. Это походило на какую-то магию, но Питер уже видел подобное – Сарга управлял узконаправленным силовым полем.

Тайрон яростно вырывался, но не мог пошевелить даже пальцем, лишь крикнул снова:

– Беги! – и тут же замолчал.

Невидимая сила заткнула ему рот, а потом приподняла чуть выше… и швырнула с обрыва вниз, прямо на острые камни.

– Нет! – Питер попытался подняться, но ноги не удержали вес тела, и он тяжело рухнул на влажный песок. Уже не пытаясь встать, развернулся и, точно ящерица, бешено работая руками, на животе ринулся в море.

Волна ударила в грудь, залила лицо, сбила дыхание. Зажмурившись, Питер схватил ртом как можно больше воздуха и нырнул.

Под водой сразу же открыл глаза, но у берега море оказалось очень мутным – он увидел лишь, что дно резко понижается, уходя в темно-синюю глубину. Резкими рывками попытался достигнуть его, но грудь уже сдавливало, в ушах тонко звенело, горько-соленая вода тащила его, выталкивала, словно пробку, на поверхность. Ноги слушались плохо, руки немели с каждой секундой.