— Приятного аппетита, — сказал я.

— Сударь, — он поднял ко мне свою измазанную золотистым соком рожицу, — я обожаю фрукты.

— Это прекрасно, — ответил я, — ну, а когда нет апельсинов, что ты поделываешь?

— Я работаю угольщиком.

Маленькая ручонка погрузилась в сумку и извлекла оттуда огромный кусок угля. Апельсиновый сок стекал по лохмотьям его пиджака, который, похоже, имел даже карман. Малыш достал из этого кармана неописуемый носовой платок и тщательно вытер свои лохмотья. Затем он с гордостью спрятал носовой платок обратно в карман.

— Чем занимается твой отец? — спросил я.

— Он бедняк.

— Но что-то же он все-таки делает?

Ловец апельсинов пожал плечами:

— Он ничего не делает, потому что он беден.

Похоже, что мои расспросы по поводу его генеалогии большого удовольствия мальчугану не доставили.

Он двинулся вдоль набережной, я последовал за ним. Таким образом мы оказались возле небольшой охраняемой стоянки прогулочных яхт, крохотных суденышек из начищенного красного дерева и маленьких безупречных парусников. Мой спутник разглядывал их с видом знатока, получая, по всей видимости, от этой инспекции большое удовольствие. В этот момент к стенке подошла изящная лодка, гордо неся свой единственный косой парус, сверкающий под лучами солнца.

— Неплохое полотнище, — снисходительно заметил малыш.

Затем он влез в лужу, и несравненный пиджак, который решительно занимал его больше всех остальных вещей на свете, оказался забрызганным. Какая обида! Он едва не разрыдался. На свет божий вновь появился уже известный платок, и после продолжительного оттирания мальчуган обратил ко мне умоляющий взгляд.

— Сударь, — поинтересовался он, — не испачкался ли я сзади?

Я поклялся ему, что все в порядке.

В нескольких шагах от нас на тротуаре, опоясывавшем старые желтые, красные и голубые дома, в распахнутых окнах которых сушилось после стирки разноцветное белье, расположились торговцы устрицами. На маленьких столиках лежали раковины, заржавевший нож, стояла бутылка с уксусом. Устрицы были настолько свежи и соблазнительны, что я не удержался и заметил моему ловцу апельсинов:

— Если бы все твои пристрастия не были отданы исключительно фруктам, я бы рискнул предложить тебе дюжину устриц.

Его темные глазенки зажглись жадным желанием, и мы принялись поглощать устриц. Торговка нам их вскрывала, а мы объедались. Она хотела подать нам уксус, но мой компаньон остановил ее повелительным жестом. Он раскрыл свою неистощимую сумку, покопался в ней и торжествующе извлек оттуда лимон. Лимон, после соседства с углем, слегка почернел, но его владелец тщательно протер плод носовым платком, разрезал, и мне была щедро предложена половина. Однако я предпочел устриц в натуральном виде и, поблагодарив, отказался.

После завтрака мы вернулись на набережную. Ловец апельсинов попросил у меня сигарету, которую он зажег посредством спички, извлеченной из другого кармана пиджака.