— Если ты не скажешь, то не узнает. Кстати, мы ничего не видели, лично я не умею смотреть сквозь ширму, но Фрида, Бритт или Агнесс об этом знать не должны. Нам полагалось громко выражать свое восхищение фигурой и опасения предстоящими страданиями.

Линн просто схватилась за голову:

— Вы сумасшедшие! То есть вы устроили порку всем троим, якобы на виду у приятелей?

— Не всем троим, а трем по очереди. И они не подозревали, что мы их попросту не видим. Знаешь, психологический барьер — оказаться обнаженной на виду у чужих?

— А… меня ты кому показывал?

Красивая бровь недоуменно приподнялась.

— Я тебя когда-нибудь порол не дома?

— Врешь ты все! — неожиданно заявила Линн. — Как они не узнали ваши голоса?

— Пара орешков под язык, и ты начнешь говорить чужим голосом. К тому же они были в таком состоянии, что маму родную не узнали бы. Только не вздумай ничего рассказать подругам. Ты единственная, кто не прошел через это, и единственная знаешь.

— Вы мерзавцы!

Ларс наклонился к ней через стол, поднял лицо за подбородок:

— Я запишу на твой счет штрафные очки.

В непостижимых глазах цвета жидкой стали снова выплясывали зажигательную джигу веселые чертики. Линн привычно утонула в этих серых омутах. Даже если бы он решил воспользоваться флоггером прямо на террасе ресторана «Херманс», с ее стороны возражений не последовало бы…