311 Удивительно, сколь легко люди поддаются словам! Они всегда воображают, будто имя подразумевает объект – как если бы мы наносили дьяволу оскорбление, именуя его неврозом! Эта по-детски трогательная черта является еще одним пережитком той эпохи, когда человечество пользовалось волшебными словами. Но объекту, который скрывается за обозначениями «дьявол» или «невроз», безразлично, какие названия мы подбираем. Естественно, мы не знаем, что такое психика. Мы говорим о «бессознательном» просто потому, что не осознаем, что оно такое на самом деле. Мы знаем об этом столь же мало, как физики о материи. Физик лишь выдвигает гипотезы, исходя из определенного мнения, представляет себе материю то так, то иначе. Какое-то время картина мира у него сходится, а затем некое новое открытие заставляет пересматривать прежнюю цельность. Но самой материи это безразлично. Разве она становится от этого менее реальной?
312 Мы попросту не понимаем, с чем имеем дело, когда сталкиваемся с этим странным и беспокоящим явлением, которое называем бессознательным – или объективной психикой. Приводя не слишком внятные обоснования, его пытаются трактовать как сексуальное влечение или стремление к власти. Но эти попытки вовсе не воздают должного реальной значимости бессознательного. За этими влечениями – которые, конечно, отнюдь не суть и цель бытия, а некие пределы нашего понимания – скрывается непознаваемая глубина. Здесь открывается широкий простор для толкований. С тем же успехом бессознательное можно считать проявлением воли к жизни и приравнивать силу, создающую и поддерживающую жизнь, к
313 Да, соглашусь, что я целиком и полностью принимаю разочарование моего пациента и публики в целом, недовольных тем, что сновидения, оказывается, суть источник сведений в той духовной неразберихе, что царит в современном мире. Нет ничего более естественного, чем посчитать подобный парадоксальный вывод совершенно абсурдным. На что вообще годен сон, эта крайне субъективная и ничтожная мнимость, в мире, полном подавляющей человека реальности? Ведь реальностям нужно противопоставлять другие, столь же осязаемые реальности, а не сновидения, которые только мешают спать или портят настроение после пробуждения. Нельзя построить дом из сновидений, ими не оплатишь налоги, не победишь в сражении и не преодолеешь мировой кризис. Поэтому мой пациент, подобно всем здравомыслящим людям, захочет услышать от меня, как поступать в этой невыносимой ситуации, какие возможны способы действия – соответствующие его ситуации, основанные на здравом смысле. Вот только беда в том, что все способы, которые видятся подходящими, уже опробованы – и доказали свою бесполезность, либо же сводятся к фантазиям, неосуществимым на практике. Все эти способы выбирались с учетом складывающейся ситуации. Например, когда кто-то ухитряется запустить дела, то, естественно, размышляет, как бы снова все исправить, и применяет все средства, призванные помочь и принести успех. Но что происходит, когда испробованы все средства, однако, вопреки всяким разумным ожиданиям, ситуация только ухудшается? В этом случае придется как можно скорее отказаться от применения указанных так называемых разумных средств.
314 Мой пациент – заодно, быть может, со всем нашим веком – находится именно в таком положении. Он с тревогой спрашивает меня: «Что мне делать?» Я должен ответить честно: «Не знаю». Значит, уточняет он, все впустую? Я отвечаю, что человечество бесчисленное количество раз попадало в тупик в ходе своего развития, и никто не знал, что делать, потому что все были поглощены вынашиванием хитрых планов спасения, но ни у кого не хватало смелости признать, что люди свернули куда-то не туда. А потом вдруг все как-то исправлялось, и порукой тому факт, что человечество по-прежнему существует, пусть и несколько отличается сегодня от себя раннего.
315 Изучая человеческую историю, мы видим лишь то, что происходит на поверхности, да и то в искаженном виде, посредством поблекшего зеркала традиции. Но происходящее на самом деле ускользает от пытливого взгляда историка, ибо подлинное историческое событие погребено очень и очень глубоко, переживается всеми, однако никем не наблюдается. Таков наиболее личный, наиболее субъективный психический опыт. Войны, смены династий, социальные потрясения, завоевания и религии – лишь поверхностные симптомы тайной душевной установки, неведомой самому индивидууму и не осознанной никем из историков; возможно, ближе всего к истине в этом отношении подходят основоположники религий. Великие события мировой истории, в сущности, совершенно не важны. В конечном счете существенна только жизнь индивидуума. Она творит историю, в ней впервые совершаются великие преобразования, и все будущее, вся история мира вырастает в конце концов как гигантская сумма из этих источников, скрытых в индивидуумах. В нашей личной и субъективной жизни мы являемся не только пассивными свидетелями эпохи и страдальцами, но также предстаем творцами. Мы создаем свою эпоху.
316 Следовательно, советуя своему пациенту обращать внимание на сновидения, я имею в виду следующее: «Обратитесь к самой субъективной части себя, к источнику своего бытия, к той точке, в которой вы творите мировую историю, сами того не осознавая. Ваше неразрешимое затруднение, очевидно, должно оставаться неразрешимым, ибо в противном случае вы бесплодно изнурите себя поисками средств, в несостоятельности которых исходно убеждены. Ваши сны суть выражение вашей внутренней жизни, они могут показать, какими ложными путями вы загнали себя в этот порочный круг».
317 Сны – беспристрастные, спонтанные продукты бессознательной психики, неподвластные сознательной воле. Это чистейшая природа; они показывают нам неприкрашенную, естественную истину и по этой причине способны, как ничто другое, вернуть нам установку, соответствующую начальной человеческой сути, пускай сознание слишком отдалилось от основ и зашло в тупик.
318 Толковать сновидения – значит размышлять о себе, предаваться саморефлексии. Причем вовсе не наше эго-сознание размышляет о себе; скорее, оно обращает внимание на объективную актуальность сновидения как сообщения или послания от бессознательной, единой души человечества. Предметом размышления служит не эго, а самость; вспоминается то странное «я», чуждое эго, которое было нашим с начала времен, если угодно, стволом, из которого выросло эго. Оно чуждо нам потому, что мы отдалились от него вследствие извращений сознания.
319 Но даже если принять за данность, что сны – отнюдь не произвольные видения, а естественные продукты бессознательной психической деятельности, то нам все равно недостанет храбрости, столкнувшись с подлинным сном, воспринять его как сколько-нибудь важное сообщение. Толкование сновидений является одним из достижений колдовского ремесла, поэтому оно причислялось к разряду темных искусств, преследуемых церковью. Ныне, в двадцатом столетии, мы мыслим в этом отношении несколько шире, но сама идея толкования сновидений до сих пор окружена таким обилием исторических предубеждений, что принимать ее благожелательно не так-то просто. Тут могут спросить, а существует ли по-настоящему надежный способ толкования сновидений? Насколько вообще можно верить тому или иному толкованию? Скажу прямо, я вполне разделяю эти опасения; более того, я убежден, что об абсолютно надежных способах толкования говорить не приходится. Абсолютная достоверность истолкования явлений природы допустима лишь в крайне узких пределах, когда интерпретация содержит ровно столько, сколько в нее вложено. Всякая попытка объяснить природу сопряжена с известным риском, и надежные методы появляются гораздо позже новаторских работ. Всем известно, что Фрейд написал книгу о толковании сновидений, но его подход является наглядным примером сказанного выше: результат получается в точности такой, какой его теория позволяет вложить в сновидение. Этот подход не воздает, разумеется, должного безграничной свободе сновидческой жизни, вследствие чего смысл сновидения скорее скрывается, чем раскрывается. Кроме того, когда рассматриваешь бесконечное разнообразие сновидений, трудно вообразить какой-либо способ или техническую процедуру толкования, приводящую к заведомо безошибочному выводу. Даже хорошо, что не существует надежных способов толкования, не то значение сновидений ограничивалось бы заранее, и сны утратили бы именно то качество, которое делает их столь полезными для терапевтических целей, – речь о способности предлагать новые точки зрения.
320 Поэтому было бы правильно относиться к каждому сновидению как к совершенно неизвестному объекту. Осмотрите его со всех сторон, возьмите в руки, носите с собой, дайте поиграть воображению, поговорите о нем с другими людьми. Первобытные люди делятся друг с другом яркими снами, по возможности, публично; схожий обычай засвидетельствован также в поздней античности, и вообще все древние народы придавали снам большое значение. При таком подходе сновидение порождает всевозможные идеи и ассоциации, приближающие нас к его истинному значению. Едва ли нужно указывать, что установление смысла – дело совершенно произвольное, и вот здесь-то подстерегает опасность. В зависимости от опыта, темперамента и вкуса для смысла устанавливаются более узкие или более широкие пределы. Одни готовы довольствоваться малым, другим же не хватит и многого. Кроме того, значение сновидения и его истолкование во многом зависят от намерений толкователя, от того, какого значения или каких последующих действий он ожидает. Выявляя смысл сна, он невольно будет руководствоваться известными предпосылками, и от скрупулезности и честности исследователя сильно зависит, прояснится ли смысл сновидения – или, может быть, толкователь совсем запутается в ошибочных версиях. Что касается предпосылок, можно считать не подлежащим сомнению следующий факт: сновидение – не праздное творение сознательного разума, а непроизвольное, естественное явление, даже если будет доказано, что сновидения каким-то образом искажаются, становясь осознаваемыми. Во всяком случае, искажение происходит настолько быстро и автоматически, что оно едва заметно. Поэтому можно с уверенностью предполагать за ним неотъемлемую часть функции сновидения. Столь же уверенно можно полагать, что сны порождаются бессознательной долей нашей личности и, следовательно, служат ее проявлениями, которые позволяют строить умозаключения о природе этой личности. Если мы хотим исследовать нашу собственную природу, сновидения – наиболее подходящие средства для этой цели.
321 В ходе толкования надлежит воздерживаться от всех предубеждений, так или иначе связанных с суевериями – прежде всего, от представления о том, что действующие лица сновидений ничем не отличаются от людей в реальной жизни. Никогда не следует забывать, что человек грезит в первую очередь (и почти вытесняя все остальное) о самом себе. Любые исключения подчиняются вполне определенным правилам, но не стану сейчас подробно об этом говорить. Если признать правоту такого мнения, порой нам придется сталкиваться с очень любопытными случаями. Хорошо помню две поучительные истории. Одному из моих пациентов приснился пьяный бродяга, лежавший у обочины, а другой – пьяная проститутка, возившаяся в канаве. Первый пациент был богословом, вторая – знатной дамой из высшего общества. Оба они искренне возмущались и ужасались своим снам, решительно отказываясь признавать, что видели во сне самих себя. Я дал обоим благонамеренный совет потратить час-другой на самоанализ, усердно и вдумчиво поразмыслить, в чем они лучше пьяного бродяги и пьяной проститутки в канаве. Деликатный процесс самопознания нередко начинается с такого вот неожиданного и неприятного открытия. «Другой», который нам снится, – вовсе не наш друг или сосед, а мы сами, в той ипостаси, о какой предпочитаем говорить: «Благодарю тебя, Боже, что я не таков, как этот мытарь и грешник»[149]. Конечно, сновидение, будучи детищем природы, лишено морализаторских намерений; это просто олицетворение хорошо известного закона, согласно которому нет на свете деревьев, что дорастали бы до небес.
322 Вдобавок если держать в уме, что в бессознательном содержится все то, чего не хватает сознанию, что бессознательное, следовательно, имеет компенсаторную склонность, то можно приступать к выводам – при условии, конечно, что конкретное сновидение не возникло на каком-то очень глубоком психическом уровне. Если же перед нами такой сон, то он, как правило, будет опираться на мифологические мотивы, сочетания идей или образов, которые можно найти в мифах своего народа или мифах других рас. Тогда сон будет иметь коллективное значение, то есть значение, которое относится к общему достоянию человечества.
323 Это не противоречит моему предыдущему замечанию, что мы всегда грезим во сне о самих себе. Как личности мы не полностью уникальны, мы отчасти похожи на всех остальных людей. Следовательно, сновидение с собирательным значением важно в первую очередь для сновидца, но одновременно оно отражает то обстоятельство, что сиюминутная проблема сновидца заботит также и других людей. Этот факт имеет немалую практическую значимость, ведь мы имеем бесчисленное множество людей, внутренне оторванных от человечества и угнетенных мыслью, что никому нет дела до их бед и страданий. Еще немало и тех скромников, которые, чувствуя себя ничтожествами, даже не пытаются притязать на общественное признание. Более того, каждая отдельная проблема так или иначе связана с главной проблемой эпохи, а потому едва ли не всякое субъективное затруднение приходится рассматривать с точки зрения человечества в целом. Но это допустимо лишь тогда, когда сон действительно носит мифологический характер и использует коллективные символы.
324 Такие сны примитивные люди называют «большими». Дикари, которых я наблюдал в Восточной Африке, считали неоспоримым, что «большие» сны снятся только «большим» людям – знахарям, колдунам, вождям и т. д. Возможно, на дикарском уровне сознательности такое мнение справедливо. Но у нас подобные сны снятся и простым людям, особенно когда те запутываются, умственно или духовно. Очевидно, что при работе с «большими» снами интуитивные догадки ни к чему не приведут. Нужны широкие познания, какими должен обладать специалист. Но ни один сон не может быть истолкован на основании только этих познаний. Также знание не должно быть заученным мертвым материалом; оно должно сохранять в себе жизнь и отражать опыт человека, который его использует. Какая польза от философского знания в голове, если сам человек не является философом в душе? Тот, кто хочет толковать сны, должен сам находиться приблизительно на том же уровне, что и сновидение, поскольку нигде больше он не узнает столько, сколько откроет в себе самом.
325 Искусству толкования сновидений нельзя научиться по книгам. Методы и правила хороши только тогда, когда мы можем обойтись без них. Лишь человек, который способен что-то сделать сам, обладает настоящим умением, и только понимающий человек действительно понимает. Тот, кто не знает себя, не может познать других. В каждом из нас скрыт другой, которого мы не знаем. Он говорит с нами через сны и показывает, что воспринимает нас иначе, чем мы видим себя сами. Поэтому в затруднительной ситуации, из которой как будто нет выхода, этот другой может иногда дать подсказку, радикально меняющую наше восприятие – то самое, которое и привело к этому затруднению.
326 Чем больше я на протяжении многих лет углублялся в эти исследования, тем крепче становилось мое убеждение, что наше современное образование болезненно однобоко. Без сомнения, мы правы, раскрывая перед нашей молодежью весь мир, но поистине безумным заблуждением было бы думать, что тем самым мы и вправду готовим молодых людей к решению жизненных задач. Наше образование позволяет молодому человеку внешне приспособиться к миру и действительности вокруг, но никто не внушает ему необходимость задуматься о приспособлении к самому себе, к психическим силам, которые гораздо могущественнее всех великих держав на планете. Система образования существует, но восходит отчасти к Античности, а отчасти к раннему Средневековью. В целом она создавалась под присмотром христианской церкви. Но нельзя отрицать, что за последние два столетия христианство, наряду с конфуцианством в Китае и буддизмом в Индии, в значительной степени утратило свою просветительскую направленность. Виноват в этом не человеческий произвол, все объясняется постепенными и повсеместными духовными изменениями, первым проявлением которых стала Реформация. Сначала усомнились в авторитете церкви как учителя, а затем ослабел и сам принцип авторитета. Неизбежным следствием стало возрастание значения личности, что нашло выражение в современных идеалах гуманности, общественного благосостояния, демократии и равенства. Крайне индивидуалистический характер этих новейших достижений уравновешивается компенсаторным возвратом к коллективному человеку, чья власть в настоящее время проявляется в массовых выступлениях. Неудивительно, что в воздухе витает ныне ощущение катастрофы, как будто с гор сошла лавина, которую ничто не может остановить. Коллективный человек грозит задушить человека индивидуального, от чувства ответственности которого в конечном счете зависит все ценное в роде человеческом. Масса как таковая всегда анонимна и безответственна. Так называемые вожди – неизбежные симптомы движения масс[150]. Истинные предводители человечества – это неизменно те люди, которые способны на саморефлексию и которые «разбавляют» мертвый груз массы хотя бы собственным весом, сознательно держась в стороне от слепых массовых порывов.
327 Но кто может противостоять этой всепоглощающей силе притяжения, когда каждый человек цепляется за другого и каждый тянет другого за собой? Только тот, кто прочно укоренен не только во внешнем мире, но и в мире внутреннем.
328 Мала и сокрыта дверь, ведущая внутрь, а вход прегражден бесчисленными предрассудками, ошибочными предположениями и страхами. Нам постоянно хочется слышать о великих политических и экономических планах, о тех самых событиях, которые, по сути, и загнали все народы в нынешнюю трясину. Поэтому кажется нелепым, когда кто-то начинает рассуждать о потайных дверях, сновидениях и мире внутри. Какое отношение этот пустой идеализм имеет к гигантским экономическим программам, к так называемым проблемам действительности?
329 Но я обращаюсь не к народам и расам, а к немногим отдельным людям, для которых само собою разумеется, что культурные ценности не падают, подобно манне, с небес, что они создаются руками конкретных людей. Если в мире что-то идет не так, это происходит потому, что не так что-то с человеком, не так что-то со мною самим. Значит, для разумного человека начинать исправление нужно с себя. Для этого требуется – ведь внешний авторитет больше ничего не значит – познание сокровенных основ моего существа, чтобы я мог твердо опираться на вечные факты человеческой души.
330 Если раньше я говорил преимущественно о сновидениях, то мною руководило стремление привлечь внимание к одному из нагляднейших подходов к миру внутреннего опыта. Есть и многие другие пути, которые я не стану обсуждать подробно. Исследование более глубоких уровней психики обнажает то, о чем мы на поверхности можем только мечтать. Неудивительно поэтому, что порой самое сильное и оригинальное из всех духовных свершений человека – деятельность религиозная – также проявляет себя в наших сновидениях. Это деятельность куда сильнее подавлена в современном человеке, нежели сексуальная активность или социальная приспособляемость. Я знаком с теми, для кого встреча со странной силой внутри себя оказалась настолько ошеломляющим опытом, что они заговорили о «Боге». Воспринимаемый так «Бог» тоже есть «теория» в буквальном смысле слова – как способ мировоззрения, как образ, который создается ограниченным человеческим разумом, чтобы выразить непостижимый и неизъяснимый опыт. Реален только опыт, его нельзя оспаривать, зато образ можно запятнать или разбить на куски.