И одет я в пижамку, купленную при случае в Варшаве, в конце прошлого века. Пижамка шёлковая. Помню, очень понравилась. Взял три комплекта разных расцветок. Рюкзак, мешок с золотом, бельём и оружием остались в купе.

Книга была алхимическая, что-то насчёт борьбы с нечистой силой? Зря в книгу не заглянул. Глядишь, удалось бы, той сволочи, что гоняет меня туда сюда, копыта-то помочь отбросить и рога, на всякий случай, поотшибать. Ну, сука. Узнаю, что точно он! А, что я могу-то? Надо было дураку в книгу хоть одним глазком заглянуть.

Поздно сожалеть, думать надо, как избежать встречи с уродами, что в квартиру лезут. За дверью громко заорали. Чего орут-то сегодня? В тридцать седьмом говорили, — откройте, НКВД за Вами пришло. А, в тридцать пятом, чего кричат?

— Чего?

— Кран течёт и соседей залило?

— Ну и хрен я забил на соседей.

А, кто орёт-то? Так соседка, пинка ей дал за лишнее любопытство. Пыталась в мою квартиру залезть. Хорошо тогда приложил, хромала не меньше недели. Наверно делала вид, что хромает, сука. Надеялась ментов на меня натравить. Но, менты-то не дураки. Как узнали, что на автомобиле наркома разъезжаю, так побоялись связываться.

Не открою, сломают дверь. Задание у них, без меня не возвращаться и застрелить нельзя. Чего в задании-то пишут? Доставить в НКВД. Если повредят меня при задержании, то через некоторое время за ними ночью придут.

Раскочегарил до красна печку и закрыл вытяжку. Дрова положил под порогом. Когда сломают дверь и ворвутся в комнаты, то в темноте запнутся о поленья и мордой об пол. Жалко, что пол не асфальтовый. А, то бы сказал, что мордой в асфальт.

Что-то изменилось в тональности голосов. Ага, отставили дуру и сами кричат, что из НКВД пришли. Чтоб, значит открывал, а то хуже будет. Хренушки Вам, ребятушки.

В дверь начали ломиться. Сорвал выключатель со стены и обнажил электропровода. Свет погас. Дождавшись, когда ребята приготовятся к следующему удару, открыл замок.

От сильного удара дверь распахнулась. В квартиру влетели трое молодцов. Запнулись об поленья, разложенные по полу и полетели вверх тормашками. Здорово они приложились, пожалуй, на сегодня не бойцы.

Я стою под одеждой, висящей на вешалке, в руках здоровенное полено. Другого оружия найти не удалось, всё осталось в купе. При свете меня сразу бы обнаружили, а в темноте висит одежда и пусть себе висит. В комнатах темно, первая тройка валяется на полу и стонет. Остальные входить опасаются.

В распахнутую дверь несколько раз выстрелили, послышался звон стекла в разбитом окне. Чей-то вопль:

— Не стрелять идиоты! Кто стрелял? Где только таких кретинов набрали? Сгною суки на Соловках!

Это шанс. Подстраиваюсь под всеобщую паническую тональность и кричу из своего угла:

— Через окно, сука, уходит!

НКВДшники поняли мой вопль так, что противник бежал с поля боя и его необходимо догнать. Если не догонят, то точно окажутся на соловках.

По стонущим телам, разбросанным тут и там, в прихожую ломанулись ещё трое. Но, в темноте надо разбирать, куда ставишь ноги. А если ничего не видишь, то можно ненароком наступить на своих же товарищей или запнуться об поленья. Что и произошло. К лежащей на полу троице, добавилось ещё трое. Они пострадали меньше и со стонами, и охами поднялись на ноги. Затем поковыляли к окну.

Стекло разбито во время бестолковой и панической стрельбы. Ребятам захотелось продемонстрировать исполнительность, распахнув окно. Граната сработала, как и положено. Взрыв, их посекло осколками и отбросило взрывной волной. Пожалуй, они вышли из строя навсегда.