— Нет, конечно, товарищ Сталин. Зачем мне слушать? У Вас государственные дела, я не причём. Я вспоминаю тексты, пока не нужен.

— Что за тексты вспоминаете?

— Я же переводчик, товарищ Сталин. Надо запоминать тексты, чтобы не забыть язык. Если я сегодня переводил с японского, то остальные языки могу забыть. Поэтому вспоминаю тексты и их переводы, чтобы каждый день, хоть немного, иметь опыт перевода.

— Мы подумали, что Вы, товарищ Филимонов, можете помочь в решении государственных вопросов.

— Так я ничего не понимаю в этих вопросах. Если переводить на знакомые языки, это пожалуйста. А, скажем, если переводить с чукотского на нанайский, это извините, товарищ Сталин, не могу. Тоже самое в государственных вопросах. Надо иметь специалиста своего дела. Другой государственный чиновник натворит таких дел, что расхлёбывать придётся миллионами человеческих жизней.

Сталин почуял невысказанный намёк в свой адрес:

— Уточните пожалуйста, товарищ Филимонов, какого чиновника Вы имели ввиду?

— Ну, как же, товарищ Сталин. Помните в 1904 году началась Русско-японская война. В России произошла революция. В результате Россия стала сильнее. А в Японии, после призрачной победы в войне, наступил упадок. Думаю, что через десять лет Япония будет в развалинах, благодаря тому, что победила в войне с Россией. Ошибки чиновников осознаются через десятки лет.

Встрял посол:

— Господин Филимонов и вправду совершенно не разбирается в государственных делах. Япония в результате войны с императорской Россией получила территориальные приобретения и завоевала место под солнцем.

Я молчу. Встрял Сталин:

— Что же Вы ответите послу? Товарищ Филимонов.

— В Японии не произошло смены правящей верхушки. Япония закостенела в своих ошибках. Японские чиновники решили, что раз удалось раздавить таких мировых гигантов как Китай и Россия, то и дальше, с помощью военной силы, смогут получать территориальные приобретения и грабить другие народы, под предлогом их неполноценности.

Опять встрял посол:

— Я категорически протестую…

Ну и дальше на полчаса болтовни о недопустимости подобных высказываний по поводу великой нации. Я не возражал и молча слушал бред, который несёт посол.

Наконец посол выдохся. Все молчали. Опять влез Сталин.

— Оказывается господин посол не согласен с Вами, товарищ Филимонов. Можете Вы ответить на претензии господина посла?

— Господин посол как официальное лицо обязан говорить то, что сказал. Иного от него услышать невозможно. Если товарищ Сталин потребует, то я могу, в отсутствии господина посла сказать всё, что думаю.

Посла такая перспектива совершенно не устроила: