"Миру помогаю, да. А кто мне поможет?"

А никто, все сам. Всегда все сам. Нет друзей и соратников — либо смертельные враги, либо послушные, безвольные пешки. — прошелестел где–то в глубине черепа бестелесный шепот. — И трусишка Синдзи, и дисциплинированный профессионал Цуруми–сан, и изувеченный ассасин Айми, и любитель выпивки и продажной любви Ямада — они тени, пустышки. Сегодня они в твоей жизни есть, завтра их не будет. Возможно, дело выгорит. Возможно, кровь и смерть меньшинства в очередной раз купит жизнь для многих. Что дальше?

"Брысь из моей головы, ушлепок!"

Это твоя жизнь, которую ты обоснованно зовешь существованием, и от себя так просто не убежишь. Сколько ты еще продержишься, сколько выдержит твоя воля? Год? Два? Пять? А дальше сам знаешь, что будет — срыв, окончательная потеря рассудка и милосердная пуля полицейского, обрывающая твои бесчинства. Не прячься, не убегай. За все надо платить и мощь псайкера не исключение. Не лучше ли будет не оттягивать неизбежное, а сразу выплеснуть все скопившееся в душе? Как тогда, в июле? Ммм… запах крови и пороховой гари, бурление адреналина в жилах…

"Заткнись!"

Шут быстрым взглядом окинул ангар — не косится ли кто? Нет, все заняты работой и по сторонам не глазеют. Только три Евангелиона словно давят пустыми взглядами. Псайкер отошел в тень, где его не достал бы случайный взгляд, и попытался вычистить разум от всего лишнего. Говорят, что если сильно хреново, надо чем–нибудь заняться. Вот сейчас и проверим. Он поднял глаза к фиолетовой громаде Ноль–первого и провалился в необъятную бездну разума Евангелиона.

— Юи–сан!

Ментально Ноль — Первый был похож на своего собрата — такое же вязкое, бездонное сознание, таящее в себе пропасть генетической памяти. Но, в отличие от Нулевого, этот разум не агрессивно подавлял чужака, а спокойно пропускал, словно знал, что мелкая козявка не сможет ему ничем навредить. И еще тут был свет. Крохотный, почти неразличимый в дремучей темноте души гиганта, но все–таки живой.

— Юи–сан, отзовитесь, черт побери!

Откуда–то из бесконечности тягучего мрака донеслось легкое колебание — дремлющая человеческая душа отзывалась на вторжение, пытаясь подсознательными усилиями выдворить пришельца. Шут смял это неуверенное сопротивление почти не замедлившись. Зависнув во тьме, он сосредоточенно выискивал в ее глубинах нужный отклик. Глухо, слишком глубоко забилась.

"Ладно, попробуем по–другому".

Припомнив психический рисунок Синдзи, он споро сплел его имитацию, щедро сдобрив результат оттенками страха и страдания. Несколько секунд критично оглядывал получившуюся несуразность и, не найдя лучшего решения, вдохнул в нее жизнь собственным ментальным импульсом. Теперь отклик не заставил себя ждать. Свет души вспыхнул достаточно ярко, что бы его можно было без труда различать.

"Да–да, вот теперь зашевелилась… мамаша, блин, недоделанная".

— Юи–сан! — проорал он в пустоту. — Мне нужна ваша помощь!

Свет дрогнул, заколыхался, словно в неуверенности. Шут добавил яркости Синдзи–подделке, боясь упустить момент.

— Юи–сан, вашему сыну угрожает опасность, и опасность куда большая, нежели те существа, которых вам известны как Ангелы, — Шут отчетливо представил в воображении командующего, уходящего от плачущего маленького Синдзи, затем командущего, холодно приказывающего Синдзи отправляться в бой, Синдзи лежащего в больнице и наконец — опять командующего, безразлично на все это взирающего. — Основная угроза исходит от людей, и в первую очередь — от вашего мужа.

Как все–таки легко манипулировать порядочными женщинами. Только намекни, что родное чадо угодило в переплет, и вуаля, добропорядочная мадам. Так и сейчас — сгусток света приблизился, налился яркостью, приобретая черты женской фигуры. Здрасьте, Юи–сан, вот мы и встретились. Во плоти так сказать.

— Кто вы такой? — разнесся в ментальном пространстве тихий шепот.

— Всего лишь… кхм… один из трех миллиардов людей, чей завтрашний день целиком и полностью в руках Икари Синдзи, — Шут погасил более ненужную подделку. — Прощу прощения за этот маскарад, но вы слишком крепко спали.

— Не лгите, вы не человек. Как вы тут оказались, и что вообще делаете внутри Евангелиона? — холодно поинтересовалась Юи.