— Алекс, прекрати глазеть на других девушек, я сейчас разозлюсь!

— Алекс, задолбал мямлить, ща как тресну!

И так далее, без умолку. Не будь Шут псайкером, он бы в жизни не распознал виртуозной актерской игры, и единственным, что как–то скрашивало его страдания, была надежда, что Айми где–то в самой глубине своей изуродованной души испытывает те же чувства, что и он — читай, отвращение пополам с раздражением. И он всеми силами старался усугубить это ее состояние: рассыпался в извинениях за произошедшее в их первую встречу, мямлил, пытался краснеть, сыпал нарочито неуклюжими комплиментами, запасы которых оперативно почерпывались у окружающих парочек. Словом, старался вести себя так, как ведет обычный парень, вышедший на первое свидание после очень долгого перерыва. Мобилизовав свои заемные познания о японской культуре, он даже расщедрился для Айми на букет белых хризантем[1], но толи она не знала этого аспекта своей культуры, толи "простила" гайдзину такую оплошность, и цветы приняла с очень натуральной благодарной улыбкой.

"Хихикай, пока можешь, тварь".

— Кстати, Айми, ты говорила, что недавно в городе?

— Угу.

— Где ты работаешь?

— В NERV, в бухгалтерии. А ты?

— Там же, только в хозяйственном отделе.

"А то ты сама не знаешь!"

— Ааа… кладовщик поди какой–нибудь?

— Оператор клининговых процедур.

— Попонятнее пожалуйста.

— Специалист по борьбе с санитарными аномалиями.

— Говори по–японски блин!

— Адепт богини Гиены Ги.

Хрясь! Маленькая, но увесистая дамская сумочка с размаху врезалась Шуту между глаз, четко дав понять, что Айми ни турником, ни штангой у себя в ЦРУ не пренебрегала.

"Вот это реакция у нее! Не, при этой девочке резких движений лучше не делать".

— Anta baka? — рявкнула Айми, глядя на псайкера снизу вверх. — Алекс, ты нарочно надо мной издеваешься?

Шут колоссальным волевым усилием подавил в себе желание немедленно вогнать в гневно раскрытые карие глаза девушки по заостренной велосипедной спице.