Забываю, что кроме него здесь находится мой муж, который явно собирается расправиться с тем, кто водил его за нос. Но я не могу заставить себя отвести своих глаз от его фигуры в черной рубашке и брюках. Я помню, каким простым он был прошлым жарким летом, немного лохматый, задорный и очаровательно неряшливый…
Сейчас я вижу перед собой совершенно другого парня, молодого мужчину, собранного, уверенного в себе и к тому же ужасно привлекательного. Сейчас его образ соответствует человеку, который работает на моего мужа.
Когда за его спиной обнаруживаю Эльдара, то мгновенное просветление в моей голове настолько выбивает из колеи, что я прикрываю глаза, и сразу же непонимающе посмотрю на Гордеева. Так вот почему имя надзирателя мне знакомо, как и его лицо!
Это же… Это ведь полковник Розумовский, которого я видела всего лишь мельком, и от силы несколько раз за три года. Вот почему он настолько ко мне внимателен…
Чёрт! За спиной Максима развернули целую операцию, а мои собственные герои-спасители подобрались настолько близко и продуманно, что даже я не смогла этого заметить… Замечаю движение со стороны Эльдара, который склоняет голову и очень осторожно ею качает, словно предостерегая.
Верно! Мне нельзя показывать свои эмоции, иначе всё закончится плачевно. Я даже представить не могу, как они смогли так ловко подобраться к Гордееву! Но я чертовски рада их следовательской изобретательности…
О, Господи, если они здесь, значит и мой Андрюша всё это время был рядом?
Не смотря на грубые ругательства Максима на рабочий персонал, я едва сдерживаю слезы счастья и облегчения, но мои губ непроизвольно начинают дрожать. Мельком поглядываю на Вадима, который безучастно стоит и смотрит на Гордеева, как на низшее, ничего не достойное ничтожество, и даже ухом не поведет на матерные слова.
Рядом с ним стоит девушка, загорелая шатенка, став за его плечо, словно остерегаясь босса в ярости и почему-то прячется именно за Вадима, а не за рядом стоящим крепким мужчиной. Неужели даже в такой ситуации он успел насладиться романом?
Когда наши взгляды снова столкнулись, меня начало лихорадить. Он всё ещё кажется ненастоящим, таким далеким и невозможным. Его глаза сжигают меня, и я не могу понять, почему не вижу в них того же тепла, как раньше.
Вадим, приподняв подбородок, снова смотрит на Максима, а я пытаюсь в своей голове сложить пазлы того, чего не знала ранее. Только как бы я сейчас не пыталась сейчас это сделать, мне не известны планы следователя и полковника.
— Думаешь, что имеешь право со мной играть в молчанку? — прорезается гневный рык сквозь мою оглушительную радость и я пытаюсь понять, что изменилось и без того в наколенной атмосфере.
Максим подошел к… О Господи, именно к Вадиму, смерив его пренебрежительным взглядом. Я даже поднялась, предчувствуя нечто не хорошее в злобной усмешке мужа, который буквально за мгновение вспыхнул.
Не успеваю его отвлечь на себя. Всё происходит как в замедленной съемке. Он замахивается и с характерным звуком бьет парня в лицо. Я, сама того не ожидая, уже оказалась рядом с Вадимом, крепко сжав его предплечье. Взволновано посмотрев на парня, я вижу насколько шокированы другие и только в его взгляде нездоровое спокойствие к обстоятельствам.
Парень прикрыл нос, из которого обильно хлынула кровь, а сам он опустил глаза в пол, но я почувствовала, насколько тяжелой стала его энергетика. Он разозлился не меньше моего мужа.
— Почему ты, хренов бухгалтер, не можешь правильно посчитать мои деньги, а моя жена в два счета видит, что ты по-крупному облажался? — муж пытается дернуть меня за руку, но я поворачиваюсь к нему лицом, скрывая за спиной парня.
Гордеем смотрит жаждущим убийства взглядом сквозь меня на парня.
— Максим, любое зачисление на счет происходит только с твоего позволения и подписи договора, — он перевел свой взгляд на меня.
По спине сразу же прошелся холодок, а желудок сжался от страха. Господин Гордеев молчит, похоже осмысливая всю ситуацию, но заведомо знаю, что прощать в таких ситуациях он не умеет. Максим слушает меня, а это уважение от мужа многого стоит.
— Вы платите мне приличную зарплату. На кой черт мне это делать? Мог, конечно, но тогда бы вы не досчитались несколько миллионов, — его язык оказался острее лезвия, но прежде, чем Максим начинает свою тираду, я тяну истекающего кровью парня к дивану.