Двое туземцев в зелёных набедренных повязках мгновенно замолчали. Потом подошли ко мне и начали отвязывать от деревянных носилок, которые я уже не ощущал из-за полного онемения тела. Как только я был освобождён от верёвочных пут, мне знаком приказали встать.

Я с трудом приподнялся на носилках, морщась при каждом резком движении. Затем потрогал шишку на затылке, и чуть не вскрикнул от пульсирующей боли. При виде моей реакции аборигены стали издавать громкие кашляющие звуки, похожие на смех. Не обращая внимания на их странное поведение, я размял мышцы рук и ног, медленно встал и сделал пару приседаний, чтобы улучшить кровообращение. Это вызвало у аборигенов новый приступ гортанного смеха.

Наконец, я выпрямился, оказавшись на голову выше всех дикарей, что им явно не понравилось. Недобро на меня поглядывая, они выкрутили мне руки за спину, связали запястья и повели к основной группе туземцев.

Отряд, захвативший меня в плен, расположился на обрывистом берегу реки. Местное светило быстро катилось к закату, и дикари уже начинали готовиться к ночному привалу, разводя костры и разделывая убитую дичь.

Теперь я начал догадываться, чем отличаются аборигены. Наблюдая за ними, я выяснил, что цвет набедренной повязки определяет в племени кастовую принадлежность. Тонкие красные юбки носили предводители отряда, как офицеры в войсках Земли. Их было всего трое, и они громко командовали другими членами группы. В синих набедренных повязках были воины, а в зелёных — носильщики и слуги предводителей. Всего здесь насчитывалось тридцать семь туземцев. Женщины среди них не наблюдались. Хотя, кто их знает, этих аборигенов.

Меня провели в центр лагеря и усадили на землю, оставив для охраны двух стражников, чтобы я не сбежал. Предусмотрительности им было не занимать. За последние минуты у меня уже не раз возникало желание сбить с ног конвоиров и бежать отсюда, куда глаза глядят. Но, к сожалению, сейчас это было невозможно! Мои вещи, в том числе оружие, находились в руках у здоровенного аборигена в красной юбке, который внимательно их изучал. Всем любопытным, кто пытался потрогать странные предметы, дикарь то и дело демонстрировал свои клыки.

Да, отобрать у такого агрессивного туземца бластер и кинжал будет совсем непросто. По крайней мере, в ближайшее время.

Вскоре на догорающих кострах воины начали готовить крупных, жирных псевдоптиц. Я учуял запах жареного мяса и понял, что проголодался. Стражники, которые весь день тоже ничего не ели, принялись клацать зубами, жадно облизываться и глотать слюну, предвкушая сытный ужин. Мне рассчитывать было не на что. Поэтому я постарался не нюхать ароматный дым и, вообще, не думать о еде.

К тому времени, когда местное светило коснулось западного горизонта, и вокруг стали сгущаться сумерки, аборигены уже вовсю пировали, пожирая дичь. Я сидел на голой земле, поджав под себя ноги. Бдительная стража возвышалась надо мной, держа в руках древки копий и переминаясь с ноги на ногу. Поужинать конвоиры ещё не успели.

После того, как большинство дикарей наелись и легли на траву отдыхать, хлопая себя по животам, кто-то из предводителей махнул рукой двум воинам и что-то им приказал. Те немного повозились возле костра, и направились в нашу сторону. Мои стражники тут же бросились доедать оставшуюся на вертеле псевдоптицу.

Один из подошедших аборигенов развязал мне руки, второй протянул небольшой кусок тёплого мяса и полупустой бурдюк. Не раздумывая, я взял предложенное, и приступил к еде. Мясо было не очень хорошо прожарено, но я съел его, запивая водой. Затем молча вернул бурдюк новым стражникам.

Теперь, когда все были сыты, в том числе и пленник, предводители отряда выставили вокруг лагеря охрану и скомандовали отбой. Мне при этом связали руки и ноги, показав знаками, чтобы я спал. Сами стражники уселись по обеим сторонам от меня и стали разговаривать на своём непонятном языке. Поскольку мне сегодня не спалось, я несколько часов слушал их гаркающую болтовню.

При всём желании, сбежать ночью от дикарей я так и не смог. Конвоиры сторожили меня по очереди. Пока один храпел, второй не смыкал глаз, бормоча себе под нос какие-то слова. И мне приходилось делать вид, что я крепко сплю.

На следующее утро, едва рассвело, все аборигены уже были на ногах. Они собирали разбросанные вещи и готовились к дальнейшему походу.

Очень скоро они выстроились в колонну, дожидаясь команды предводителей. Тем временем стражники освободили мои ноги от верёвок, а руки связали за спиной, дополнительно сделав поводок, чтобы у меня не было соблазна сбежать. После этого я оказался между четырьмя конвоирами, и весь отряд продолжил путь на запад. Куда направлялись аборигены, для меня оставалось загадкой. Но я точно знал, что вместе с ними всё больше отдаляюсь от брюхонога и космояхты, которые плыли по реке на восток.

Через пару часов, туземцы перешли вброд небольшую речку и слегка углубились в джунгли. Здесь некоторые воины начали охотиться на крылатую дичь и мелких животных. Но эти трофеи могли быть приготовлены только вечером, потому что отряд целый день шел почти без остановок.

Такой темп меня очень выматывал, и я лишь удивлялся выносливости дикарей. Казалось, будто они вообще не чувствуют усталость. О побеге я уже и не думал. В данных условиях это было слишком рискованной затеей. Даже если бы меня не убили сразу, при попытке бегства, то в джунглях без бластера я, наверняка, угодил бы в лапы какого-нибудь хищника. А это ещё хуже, чем попасть под удар копья или меча.

Нет, пока я жив, надо хвататься за любой шанс на спасение. Уж лучше неизвестное будущее, чем неминуемая смерть в настоящем.

Ночь аборигены опять провели на берегу полноводной реки. Моё положение пленника при этом ничуть не изменилось. Воины сторожили меня, как опасное существо, хотя до сих пор я не проявлял по отношению к ним ни малейшей агрессии. Они не боялись меня, но воспринимали, как настоящего врага или преступника. И мне это было совершенно непонятно.