Конрон вздохнул и снова приложился к вину.

— Боюсь только, что если ты прав, то даже полный разгром этих сил всего лишь отсрочит неизбежное.

— Верно. — Володя снова сел за стол, обхватил голову руками и уткнулся в карту.

Конрон покосился на него:

— Что, никакого выхода не видишь?

— Ну… может произойти чудо, и мы сумеем удержать город, тогда Эрих без пехоты с одной только кавалерией не сможет закрепить успех. Полагаю, всё же у него там не лучшие войска… кроме конницы, понятно. Герцог Дорн тоже не сможет начать наступление на столицу, пока держится Тортон, ибо в этом случае он остаётся без крепкого тыла. Снабжать его войска тоже становится той ещё задачкой. К тому же ему придётся разделить силы и оставить часть войск здесь для нашей блокады, чтобы мы не ударили ему в тыл. Осаждать же они нас смогут только до зимы. Зимой Эрих не сможет наступать из Эндории, и освободившаяся королевская армия ударит в тыл уже осаждающим.

— И всё, что для этого нужно, — удержать город до зимы?

— Угу. Против восьмитысячного войска со всеми осадными машинами и лучшими инженерами королевства Родезия.

— То есть шесть месяцев… до ноября… Действительно чудо. Но знаешь, если бы мы не разбили Розентерна, наше положение было бы много хуже. Значит, одно маленькое чудо уже произошло. Почему бы не произойти и ещё одному?

— Действительно, почему? — вздохнул Володя. — Вот что, Конрон, давай пока не будем об этом говорить остальным. Я тут без тебя совещание созвал, чтобы в ошибках разобраться. Послушаешь? И так уже всех заставили ждать. А завтра на свежую голову снова подумаем. Может, какая идея и появится…

Володя остался сидеть, задумчиво наблюдая за Конроном, который зычным голосом стал звать всех в комнату на совещание.

— И что я здесь делаю? — вздохнул он про себя.

Если удастся отбиться от этих новых сил, получится выигрыш ещё дней в семь. За это время Аливия поправится, и можно будет убираться из обречённого города. Почему же тогда становится так противно, когда об этом думаешь? Ладно, если бы он действительно мог помочь, но ведь он не может! Все его знания — теоретические, а между теорией и практикой расстояние в пропасть, что он уже и почувствовал сегодня, когда бестолково метался по всем укреплениям, по сути, совершенно не управляя боем. Подстроить такую вот ловушку — это да, на это его знаний хватает, но руководить обороной… командовать армией в открытом бою… Это совсем-совсем иное.

Наблюдая за радостными лицами входящих, уже узнавших от вернувшихся людей подробности битвы за стенами, Володя почувствовал себя ещё хуже.

Офицеры были, на взгляд Володи, слишком уж оживлёнными, они активно обсуждали прошедшую битву. Мальчик исподлобья взирал на всю эту радостную суету, откинувшись на спинку стула и даже не шевелясь, из-за чего на него практически не обращали внимания. Только Конрон, тихонько сидевший в стороне, посматривал на него с недоумением. Остальные же больше внимания уделяли пустому столу, хотя после битвы, по их мнению, должна быть грандиозная пирушка, раз уж они победили. Впрочем, за прошедшее время все уже привыкли к странным представлениям чужеземного князя о том, как стоит вести советы, а потому не очень удивлялись. Пиры отдельно, совещания отдельно. Не очень удобно с точки зрения благородных, но этот князь каким-то образом сумел убедить в своей правоте и командующего, а потому спорить с ним не рисковали.

Наконец все расселись. Некоторое время продолжался обмен репликами, но вот разговоры стихли, и теперь уже все собравшиеся посматривали на мальчика. Володя же поймал себя на совершенно идиотской мысли, что ему хочется что-то повертеть в руках, чтобы как-то отвлечься и обдумать свои слова. Вздохнув, он поднялся и, заложив руки за спину, медленно прошёлся позади собравшихся. Тем оборачиваться было неудобно, но и не следить за ним они тоже не могли.