— Нет, спасибо, — отказался Нифонтов. — Мы быстренько поговорим с Александром и дальше побежим. Дел полно.

— Как скажете. — И Немирова покинула переговорную.

Я проводил ее взглядом и вздохнул.

— Что такое? — Нифонтов посмотрел на меня.

— Да лучше бы вы меня к себе вызвали, — честно ответил ему я. — Сюда-то зачем было приходить? Теперь начальство вопросами замордует, «чего» да «почему».

— Могли бы, — в тон мне сказал Нифонтов. — Но это долгая песня, знаю я вашего брата. «Сегодня не могу, завтра не могу, давайте лучше в пятницу, после шести, раньше никак». А нам информация сейчас нужна, а не в пятницу.

— Спрашивайте, — решил не углубляться в дебри спора я. — Вы же по поводу того деда, что вчера на Гоголевском богу душу отдал, сюда пожаловали?

— Богу, — ухмыльнулась Мезенцева.

— Евгения! — шикнул на нее Нифонтов и снова обратился ко мне: — А почему ты решил, что именно по этому вопросу мы к тебе пришли?

— А по какому еще? — Мне даже не пришлось изображать удивление. — Я законопослушный гражданин, даже дорогу в положенном месте перехожу, так что других пересечений с органами власти быть не может.

— Сказал человек, работающий в банке, — как бы в сторону мурлыкнула рыжая Евгения.

— Стереотип, — привычно парировал я. — Нет, мне девчонки-ветераны рассказывали о лихих делах, которые велись в годы первоначального накопления капитала, да и в начале нулевых — тоже, про картонные коробки с деньгами и липовые авизовки. Но то когда было? Сейчас такого уже не встретишь, ЦБ в сторону вильнуть не даст, чуть что — проверка и отзыв лицензии. Себе дороже выйдет. Нет, бывают банки под «слив», там всякое случается, но это не про нас. Так что сказки это все, вроде моментальных переводов в фильмах.

— Каких переводов? — заинтересовался Нифонтов.

— Ну, знаете, когда один бизнесмен говорит другому: «Я перевожу тебе двадцать миллионов долларов, а ты отдаешь мне эти бумаги», — и цап свой телефон, — объяснил я. — За пару секунд чик-тык — и второй сразу же видит на своем счете, который открыт где-то в Швейцарии, кругленькую цифру. Выглядит красиво, но мы над подобными вещами всегда смеемся. Не бывает. Нет, на Западе — возможно, но у нас за пять секунд — миллионная сумма, да еще в валюте, да еще за рубеж…

— Забавно. — Нифонтов рассмеялся. Хорошо так, звонко. Кстати, он, похоже, совсем еще молодой, ему двадцать пять, не больше. Мой ровесник, может, чуть постарше. Видимо, просто жизнь затюкала, да затянувшийся шрам на правой щеке его старит немного. Он сразу мне как-то в глаза не бросился, а вот сейчас я его заметил. — Ну да ладно, это все так, лирика, отвлеченные темы. Да, нам хотелось бы послушать твой рассказ о вчерашнем происшествии на Гоголевском бульваре. Сразу просьба, изложи все максимально точно — что видел, что слышал. В идеале — поминутно.

— Ну, поминутно — это вряд ли, — почесал затылок я. — А так — постараюсь.

— Не надо стараться, — попросил Нифонтов. — Надо сделать так, как нужно. Начинай, пожалуйста.

Что интересно — ни диктофона, ни бумажки для записей. Видно, память хорошая. Или я просто не вижу записывающего устройства.

— Значит, так. — Я положил ладони на стол. — Было без семи минут девять…

Правду говорить всегда легко и приятно — это аксиома. Мне же здесь врать было совершенно ни к чему, поскольку бояться нечего — я ни в чем не виноват.