— Ты писал, что болен. Это серьезно? — спросила она с материнской нежностью в голосе.

Ханс, оправившись от первого разочарования, сообразил: распростертые объятия всяко лучше одинокой ночи в промозглом прицепе.

— Моя болезнь? Она неизлечима. Она захватила весь организм, и я скоро покину этот мир, но моя музыка останется жить.

— Чем именно ты болен? У тебя рак? Почему ты не в больнице, раз все так плохо? — Сочувствующий взгляд и ласковая улыбка — вот плата за театральное представление. Хансу нравилось играть первую скрипку и получать от Южанки столько внимания.

— Врачи позволили мне уйти домой. Кому хочется провести остаток жизни на больничной койке? Я благодарю Бога за каждый отпущенный мне день. Правда, аппетит иногда подводит. Вчера, например, еле волочил ноги. Но сегодня опять огурцом!

Она взглянула на него с такой нежностью, что у него екнуло сердце. Пожалуй, она даже красивая. Да, точно, так и есть.

— И все-таки какой у тебя недуг? Сейчас большинство болезней лечатся.

— Это незаразно, милая моя. У меня страбизм, — выдал наконец Ханс название хвори, позаботившись о том, чтобы серьезное и спокойное выражение его лица как бы говорило: он несет свой крест с достоинством.

Аппетитная южанка закрыла лицо руками и начала хватать ртом воздух, будто всхлипывая. Ее плечи затряслись.

— Не печалься, у меня еще хватает сил радоваться жизни, — сказал Ханс, приобняв ее.

И тут он осознал свою фатальную ошибку. Южанка хохотала во весь голос. Она так сильно тряслась от смеха, что скамейка, на которой они сидели, ходила ходуном. Слезы текли по щекам, а вместе с ними размазавшаяся тушь.

— Страбизм, говоришь? — фыркнула она, так что слюни брызнули ему на лицо. — Ты хоть знаешь, что это за болезнь?

Нет, признаться, он не совсем в курсе. Врач пытался ему объяснить, но все оказалось слишком сложно, пытался выкрутиться Ханс.

— Страбизм — это самое обычное косоглазие, милый мой! Я по профессии оптометрист. Прокололся!

Свидание с Аппетитной южанкой было душевным, но коротким. Устоять перед хохочущей женщиной ни один мужчина в мире не сможет. Они посидели в кафе и, распрощавшись, пообещали друг другу, что созвонятся. «Это вряд ли», — догадывался Ханс. Уже повернувшись, чтобы уйти, он все-таки решил задать вопрос, весь вечер висевший в воздухе.

— На фото кто-то другой, ведь так?

— Да, это моя младшая сестра. Кто захочет со мной встретиться, если я выложу свое настоящее фото? Любой мужик выберет красотку, пусть и безмозглую, — ужасно несправедливо. Но в конечном итоге победа остается за мной. Всласть насмотревшись на мордашку Гуниллы, мужчины предпочитают общаться со мной. Они доверяют мне, я им как сестра или мать. В сети я могу притвориться кем-то другим, вообразить, что я тоже привлекательна. Знаешь, порой я просто ненавижу Гуниллу. Мы с ней всю жизнь соревнуемся. Вот так, дружок. Мы с тобой ведь больше не увидимся, верно? Понимаешь, каждый раз, когда я проделываю этот трюк, я надеюсь найти кого-то, кому понравлюсь такой, какая есть. Глупо, правда? Я рискнула и решила попробовать с тобой. Не стоило. — Тут она расплакалась, и вся ситуация была настолько неловкой, что он еле унес ноги.

Вернувшись к себе в прицеп, Ханс Муберг первым делом открыл бутылку пива, которую выпил большими жадными глотками, пока включал компьютер и выходил в Интернет, чтобы быстрей окунуться с головой в иную реальность. Когда Ханс удалил из почтового ящика весь спам с рекламой турфирм и виагры и предложениями по увеличению пениса, осталось всего одно письмо, представляющее интерес. Оно было от Сандры Хэгг, которая как-то раз уже писала ему, слишком формально и скучно. А фото вообще присылать отказалась — уродина, наверное. Хотя не стоит забывать: у некрасивых можно встретить неожиданные таланты и к тому же такую преданность и благодарность, какой от уверенной в себе красотки не дождешься.

В первом письме Сандра задавала вопросы про его фирму и про поставщиков лекарств. Теперь же она предлагала встретиться. Почему бы и нет? Вечер выдался довольно унылым. У нее мигрень, и она решила остаться в постели. Ключ — на шнурке, шнурок будет торчать из щели для почты на входной двери. Дело крайне важное. О таких лучше не писать в электронном письме. Лучше все обсудить в личном разговоре, наедине.

Трактуй как хочешь. Чего она, собственно, ждет от него, написав, что лежит в постели? Какую роль он должен разыграть? Лечащего врача, или вора-домушника, или тайного любовника, явившегося в обличье коммивояжера? Возможно, конечно, объяснение самое банальное: ей действительно нужно обсудить с ним бизнес. Или все-таки это завуалированный призыв. Женщины ведь не любят казаться легкодоступными. М-да, так и не разберешь. Но раз она ждет его…