Я бывала в доме раз или два, пока тут работали строители, но впервые видела его в законченном виде. Первое впечатление: будто я оказалась в фильме или во сне – душа героя, только что покинув тело, оказывается в темном коридоре и движется к яркому свету в конце него. Белые и голые стены, за исключением огромного зеркала в серебристой раме над полкой в прихожей. Викторианский кафель, который здесь раньше был уложен в шахматном порядке, заменили огромными плитами из светлого камня. Казалось, этот коридор уходит в бесконечность. На левой стороне за открытой дверью я разглядела комнату с огромной люстрой, похоже, из лебединых перьев.

Меня иногда приглашали на ужин к Гербертам, которые здесь жили раньше. Я помнила их кухню, где был вечный беспорядок. Всюду ножи, холодильник весь в магнитах, растения в горшках, детские рисунки, кулинарные книги, над плитой сложная конструкция для кастрюль. В задней двери была дверца для кота, и пластик все еще оставался черным от грязных лап их сиамца, который умер много лет назад. В кухне всегда пахло чесноком и карри, а иногда и рыбой.

Тилсоны убрали все, что тут было у их предшественников, пробили стены в кладовку и пристройку, создав единое пространство. Теперь по правой стороне шел ряд блестящих белых шкафчиков, стояла огромная плита из нержавеющей стали. В центре был оборудован островок и мойка с блестящими кранами. Слева установили безупречно чистую белую эмалированную дровяную печь, которая не использовалась, и длинный стол из светлого дерева. Задняя стена стеклянная с черными стальными рамами – как я потом узнала, это была перегородка от фирмы Crittall[15]. В кухне пахло льняным семенем и лавандой. Если верить, что дома дают ключ к разгадке личности их обитателей, то интерьер Гербертов выдавал вышедших на пенсию преподавателей, с богатым внутренним миром и семейными традициями. Теперь же дом напоминал декорации, и «прочитать» в нем что-либо было невозможно. Создавалось впечатление, что хозяева сошли со страниц журнала, выпрыгнули словно из ниоткуда.

Я не закрыла входную дверь, и шум с дороги приглушил звук моих шагов – проносились машины, на заднем фоне звучали гудки и свист, чем-то напоминающие рокот морских волн, время от времени раздавались рев и фырканье. Поэтому когда я спустилась по маленькой лесенке и остановилась у входа в кухню, ни один из присутствующих не заметил моего появления.

Теперь, вспоминая ту сцену, я думаю, что, возможно, они просто забыли, что я должна прийти.

Том стоял у стола и читал журнал Week. Эйлса была прямо передо мной и смотрела в сад. Она оказалась ниже ростом, чем я помнила, одета была в легинсы из лайкры, кроссовки и застегивающийся на молнию топ, а кофту обвязала вокруг талии. В дальнейшем я узнала, что обвязывать одежду вокруг талии для нее обычное дело. Когда ты смотришь фильм, то, как правило, знаешь, что герои сейчас поцелуются, – расстояние между ними сокращается или просто создается впечатление, что пространство сжимается. Здесь же оно расширялось и растягивалось.

Я кашлянула, и, как олень, услышавший собаку, они оба повернули головы. Том бросил журнал на стол.

– Здравствуйте, – произнес он. – Добро пожаловать.

Эйлса приветственно приподняла руку. В этот момент я поняла, что она разговаривает по телефону.

– Хорошо. Значит, закажете такси? – говорила Эйлса, пытаясь поймать взгляд Тома. – Вы с Милли, да? На такси же нормально будет? Да, наверное. Не позднее десяти. Не позднее! Хорошо.

Она отключила связь и, заметив, что у нее испачканы руки, включила локтем кран, ополоснула их и обратилась ко мне через плечо:

– Ох уж эти подростки! У вас есть дети?

– Нет, но я знаю, что они именно в этом возрасте начинают преступать границы.

Здесь я должна сделать признание, что читаю много газет и журналов. Моя мать не позволяла приносить их домой, так что после ее смерти я компенсировала нехватку. Поразительно, какое количество полезных для жизни советов можно в них найти, особенно в воскресных приложениях.

– Важно только выбрать, какая из битв для вас важнее.

– Я знаю. Нужно расставлять приоритеты, правильно?

Она многозначительно махнула рукой, легко рассмеялась – этот смех напоминал радостное щебетание птички. Она вела себя так, словно я дала ей самый полезный совет, который она когда-либо слышала. Теперь я знаю эту ее хитрость, ее склонность полностью соглашаться с человеком, рядом с которым она находится. Но тогда все для меня было в новинку, и Эйлса мгновенно показалась мне привлекательной.

Том протянул руку, чтобы забрать мой подарок – коробку шоколадных конфет с мятной начинкой. У него на ногах были те же массивные белые кроссовки, но джинсы другие. Эти оказались с более широкими штанинами и оранжевыми строчками вдоль швов.

– Мы, кажется, не очень хорошо начали, – сказал он. – У меня не было возможности должным образом представиться. Меня зовут Том.

– А меня Эйлса, – представилась она, закрывая кран и открывая тюбик с густым кремом для рук.