– Подземные реки, – сказала я. – Притоки Уандл. А когда люди выкапывают подвалы, русла изменяются. – Я улыбнулась. Я не хотела никого настраивать против себя. – Это цена перемен.

– Нельзя ничего создать, вначале что-то не разрушив.

– Как и многое в жизни, – сказала я.

Далила посмотрела на меня долгим взглядом.

– Мне кажется, я видела вас в городском парке. Вы кормите птиц?

– Да, иногда.

Она кивнула, потом повернулась к Эйлсе.

– Послушай, детка, мне надо ехать. – Она поцеловала ее в щеку. – Не забудь про остальные растения. Кусты привезут завтра.

Она пошла прочь от нас и толкнула дверь из сада в кухню. Мы с Эйлсой последовали за ней.

– Том? – позвала Далила. – Оливковое дерево все еще на переднем сиденье. Есть силы занести его?

Том стоял, опершись спиной о кухонный островок, и смотрел на экран телефона. Услышав голос Далилы, он кивнул и помахал рукой, прощаясь, при этом не поднимая взгляд.

Далила показала ему средний палец. Вероятно, краем глаза он заметил ее жест, потому что показал ей палец в ответ.

– Далила с Томом – старые друзья, – сообщила Эйлса. – Они вместе учились в школе.

– Как мы целовались взасос! – воскликнула Далила, похоже, надеялась меня шокировать.

– Чудеса, да и только, – сказала я, не сдержавшись.

Эйлса, которая шла за Далилой к коридору, удивленно обернулась, словно поняла, что недооценила меня. Я подмигнула ей, она улыбнулась в ответ. Трудно сказать, почему это было смешно, но думаю, именно в это мгновение мы что-то увидели друг в друге. Может, мы одинаково воспринимали абсурд, может, нам одинаково не нравилось чужое позерство и у обеих появлялось инстинктивное желание это пресечь.

– Виновен по всем пунктам, – объявил Том, протягивая мне стакан – большой и высокий с ромбовидным узором. – Моя растраченная юность.

– Я уверена, что срок исковой давности по этим делам уже истек, – сказала я.

Он пододвинул мне стул, предлагая присаживаться к столу, при этом комично закатил глаза.

– Надеюсь.