— Мне его не хватает, — прошептала она. — Поверить не могу, что его больше нет. Просто поверить не могу.
Филлипс сел рядом с сестрой и погладил ее по руке.
— Мне так жаль. Не знаю, что еще сказать. Я люблю тебя. Все, что я могу, это быть рядом столько, сколько потребуется. Это все, что я могу дать.
— Я знаю, — ответила Джойс. Она вздохнула и вытерла слезы, потом протянула ему белый конверт, который держала в руках. — Вчера вечером Дон позвал меня наверх в спальню и дал этот конверт. Он сказал, что если с ним что-нибудь случится, то я должна отдать это тебе и только тебе. Когда Шон приехал искать ту флэшку, я поняла, что он может искать это, но я не собиралась отдавать ему. Дон сказал только тебе.
Она отдала конверт.
Филлипс взял конверт и повертел в руках.
— Я должна была понять, что случится что-то плохое, когда он начал говорить так. Он никогда раньше так не говорил. Я должна была понять. Я не должна была отпускать его из дома.
Филлипс встал со ступеньки и пересек кухню. Он поддел большим пальцем клапан конверта и оторвал его, не будучи уверенным, хочет ли видеть содержимое. Уже столько всего произошло.
— Он доверял тебе, — сказала Джойс. — Он любил тебя.
Филлипс наклонил конверт, и ему на ладонь выскользнула флэшка. Прохладный ветер из открытых окон гостиной коснулся его голых рук, посылая дрожь по спине. Снаружи жизнь продолжалась, заканчивалась ночь. Здесь, внутри, продолжали меняться жизни.
Глава 65
Наступило утро, над Филадельфией всходило солнце. Лиам повернул на подъездную дорожку и выключил двигатель. Было еще рано, и вокруг стояла тишина. Не ездили машины. Никто не выгуливал собак и не бегал. Идеально.
Он вылез из машины, поднялся на веранду и остановился, увидев на коврике букет бумажных цветов. Точно таких же, какие мать оставила для него в день, когда пыталась его убить. Точно таких же, какие оставили у ног Керри. Он наклонился и поднял их, рассматривая со всех сторон. Бумага выглядела новой, хрустящей, сухой. Цветы сделали недавно, на них даже не было утренней росы. Он открыл дверь и вошел в дом.
— Ванесса, — позвал он, отметив, что голос слегка дрожит. — Я дома.
Где-то в доме слышалось шевеление. Всхлипы. Ванесса была там, и она плакала.
— Ты где?
— Здесь.
В гостиной было пусто. На кухне. Она на кухне.
Лиам прошел по дому и остановился, увидев жену, сидевшую во главе стола в столовой. Ее глаза опухли и были полны слез. Кожа побледнела. Тушь стекала по лицу, придавая зловещий вид. На столе перед ней лежал пистолет.
— Я не видел твою машину перед домом.