– Троих, да. О, это было прекрасно. Никто не ожидал этого, в этом вся прелесть. Один выпил чаю со мной. В чай я ему подсыпала снотворное. Он уснул, а когда проснулся, я его уже связала. Перерезала ему горло. Я люблю смотреть, как такая тоненькая штучка способна забрать человеческую жизнь.

Я опять дернулась. Если я выживу, то уеду. Это единственное, чего я хотела. Я даже не желала ей смерти, потому что она явно помешалась на своей ненависти ко всему.

– Помогите! Пожалуйста! – не сдавалась я. – Я здесь, помогите!

– Да когда ты уже заткнешься? – с этими словами она заткнула мне рот большим куском бинта. – Вечно ты все портишь.

Стало ясно, что моя песенка спета. Приготовившись терпеть, сколько возможно, я начала мысленно просить у всех прощения. И только я приготовилась к дикой боли, как мать вышла.

Едва ли в ней проснулась гуманность и сопереживание, горько подумала я. И не ошиблась: через минут пять она снова зашла в палату, толкая вперед тележку со шприцами, какими-то щипцами и большой бутылкой спирта.

– Итак, – внезапно она вытащила кляп. – Давай приступим. Я не хочу вести монолог. Мы будем разговаривать. Но если ты будешь мычать от боли или молчать – я буду лить на твои раны этот спирт. Я предупредила.

– Я не хочу с тобой разговаривать. Ты старая маразматичка. Режь меня на куски, я больше не буду тебе потакать.

Старуха озверела. Схватив мою шею, она начала меня душить. «Давай уже, покончим с этим», – молилась я про себя. Но она резко отпустила меня.

– Ты умрешь, но не сразу. Все будет, как я хочу. Все-таки я твоя мать, и ты будешь делать, что я скажу.

Плеснув на мою рану хорошую дозу спирта и обрадовавшись моему воплю, она взяла в руки огромные щипцы.

– Мне всегда было интересно, для чего врачам нужны эти щипцы. Не зубы рвать, это точно. А вот парочку пальцев переломать – возможно! – с этими словами она взяла мой безымянный палец и что есть силы сжала этими щипцами. Раздался громкий хруст. Боль была такая, будто мне сломали не палец, а отрезали ногу. Я начала громко материться.

– Будь ты проклята! – орала я. – Ненавижу тебя! Что я тебе сделала?!

Хлебнув спирта из бутылки, она как раз хотела ответить, но вдруг вздрогнула от громкого, резкого хлопка. Звук был такой силы, что у меня уши заложило. Мать обмякла и медленно упала на живот, уронив при падении ту проклятую тележку. Больше она не шевелилась. На спине расплывалось ярко-красное пятно.

В комнату зашел мужчина. В руке у него был пистолет.

– Извините, сейчас я вас развяжу. Все закончилось.

Когда он меня развязал, я не шевелилась. Я не понимала, что происходит. Я не верила, что все закончилось. Я схватила бутылку и хотела бросить в нее, чтобы убедиться что это и правда финал. Но незнакомец не дал мне это сделать. Он перехватил мою руку и просто прижал к себе.

– Как вы здесь оказались?

– Я медбрат. Позвонил главврачу. Никто не ответил. Ни один телефон в отделении не отвечал. Я взял пистолет и приехал. Ваша мать. Мы все знаем о ее помешательств, поэтому я понял, что что-то случилось. В полицию не звонил, потому что это было всего лишь предчувствие, они бы просто подняли меня на смех. А теперь… Теперь у нас тут несколько трупов. Думаю, самое время позвонить в полицию.