Наконец, Катя добралась до середины ряда. Фонарик высветил какую-то фигуру на полу, но это оказалось всего лишь горой рухнувших книг. Ровные стеллажи зияли пустыми полками, словно кто-то нарочно сбросил их содержимое. Не раздумывая, как это могло произойти, Катя принялась судорожно собирать книги. Нужно вернуть все на место и убираться отсюда поскорее!

Она потянулась за очередным томом – и вдруг книжная груда зашевелилась. Катя вскрикнула, неуклюже отскочила назад и налетела на стеллаж. Тот качнулся и в следующее мгновение обрушил на нее книги. Катя инстинктивно прикрыла голову руками, выронив телефон.

В библиотеке стало темно и тихо.

В панике Катя бросилась искать под книжными завалами единственный источник света. Пальцы ощущали твердые переплеты и гладкие страницы, острые уголки обложек и шершавый срез бумаги. Но внезапно Катиной руки коснулось что-то странное. Оно едва дотронулось до запястья, точно боялось причинить боль. Слабый свет фонарика, пробившегося сквозь щель между книгами, высветил длинные, тонкие пальцы, покрытые вязью символов.

Она забыла, как дышать и двигаться. Все смотрела на эти руки как завороженная. Но когда кто-то тихо произнес ее имя, Катя закрутила головой, пытаясь в полумраке отыскать того, кому принадлежал бархатистый, тягучий голос.

Вначале она увидела темные глаза, в которых бликами отражался свет фонарика. Потом – широкие дугообразные брови, придающие лицу драматичности, скулы, подчеркнутые ровными строчками из символов, небрежно взъерошенные волосы… и бесчисленные символы на коже. Это было похоже на безумные татуировки, покрывающие все тело. Красивый и ужасный, притягательный и отталкивающий, он молча смотрел на Катю, позволяя привыкнуть к себе такому.

– Ник, – выдохнула она, впервые произнеся его имя вслух. Вместо ответа Ник кивнул, подтверждая, что догадка верна.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, словно пытались сложить в голове персонажей-буквы и персонажей-картинки. Одно неловкое движение могло разрушить всю магию.

– Ты уничтожила все свои старые записи, – сказал он с сожалением.

– Все до единой! Ничего не осталось! Сожгла в мусорке старые тетради и вырванные из блокнота страницы. Стерла все, даже с компьютера!

– Было немного неприятно, когда ты жгла страницы, – признался Ник. Только сейчас Катя заметила темные пятна на его шее и предплечье, похожие на подпаленные края бумаги. Стало неловко и стыдно.

– Прости, – прошептала она, – но это был единственный шанс.

– Я боялся предложить тебе такой план. Боялся, что огонь уничтожит меня вместе с исписанными страницами.

– Заявление не для героя романа, – заметила Катя.

– Знаю, – хмыкнул он, в усмешке скривив губы.

– Но это вполне нормально для обычных людей. Ты для меня – не персонаж. Слышишь? Ты на-сто-я-щий, – последнее слово она проговорила по слогам, убеждая не только Ника, но и себя.

– Настоящий… благодаря тебе.

– Ты это в каком-то любовном романе вычитал, что ли? – Катя строго нахмурилась, но губы, не удержавшись, растянулись в улыбке.

– Вовсе нет.

Они одновременно засмеялись. Вряд ли стены библиотеки когда-нибудь слышали такой звонкий смех.