Если Восточная Европа в начале восемнадцатого столетия еще оставалась в эпохе бездорожья, то к западу от германских границ пути сообщения уже радовали путешественников. Дороги, покрытые гравием, взбирались на альпийские кручи, пересекали долины Ломбардии и Прованса, вели на север и юг, запад и восток.

Наши друзья в конце марта покинули Вену и уже спустя неделю достигли Парижа. Въехали они туда тихо, без всякой помпы, на обычном почтовом дилижансе и остановились в скромной гостинице, расположенной в предместье.

Париж как цель поездки был выбран на совещании, которое состоялось в тот же день, когда коварный граф ускользнул от оперативников. Правда, в ходе того разговора были высказаны и другие мнения. Например, Дружинин вообще предлагал считать расследование законченным.

– Смотрите, что получается, – говорил он, расхаживая по комнате. – Сен-Жермен фактически признался в совершенном преступлении. Как еще можно оценить его действия? Если человек после заданного ему вопроса пытается убить следователя, а потом скрывается, то объяснение тут только одно. Он и есть преступник. Так что мы можем считать, что граф раскрылся. Что нам еще нужно? Имя девушки? Сорт конфет? На черта они нам сдались? Мы знаем все: кто заказал убийство царя Петра, организовал его, как оно было совершено. Задание выполнено!

– Нет, Игорь, сказать так мы не можем, – не согласился с ним руководитель группы. – И дело тут вовсе не в имени девушки. Оно нам действительно не так уж и важно. Мы должны не догадаться, не подозревать, а именно убедиться в том, что все было так, как мы предполагаем. Вдруг Бассевич сильно исказил содержание своего разговора с графом? Сен-Жермен сбежал лишь потому, что просто испугался обвинения? Ведь он не знал, что имеет дело всего-навсего с тремя самозванцами, свалившимися на него из другой эпохи. Этот чародей полагал, что перед ним находится влиятельный русский посланник, с которым император Карл готов заключить важный договор. Граф мог запаниковать и потому сбежать. Мы можем попасть во власть ложных выводов и принести руководству совершенно искаженные сведения. Я такой грех на себя не возьму. Расследование будет продолжено. Давайте лучше решим, куда наш клиент мог сбежать, где нам его искать.

– Есть три города, с которыми связана биография Сен-Жермена, – сказал тогда Ваня. – Это Париж, Лондон и Ганновер. Мне кажется, нам надо отправиться сначала в Париж. В данную эпоху этот город является, в общем, столицей мира. Сюда стекаются все сведения, бегут искатели счастья и приключений. Кстати, в Лондоне мы уже были, а на Париж очень хочется посмотреть.

– Я думал, тебе расследование интересно, – проговорил Углов. – А ты, оказывается, об экскурсиях думаешь.

– Я прежде всего о расследовании и думаю, – с неприкрытой обидой пробурчал Ваня. – А если удастся заодно и мир посмотреть, то что же тут плохого?

Так или иначе, но предложение Полушкина было принято, и оперативники отправились в Париж.

Здесь Углов решил действовать по той же схеме, что и в Вене. Он как следует выспался после утомительной дороги, утром привел себя в порядок, надел парадный камзол и отправился с визитом к русскому посланнику графу Растопчину.

Там Кирилл вновь предъявил документы, полученные от графа Толстого, и объяснил цель своего приезда во французскую столицу.

– Мне нужно установить, находится ли здесь граф Сен-Жермен, широко известный по всей Европе, – сказал Углов. – Более ничего. От вас, ваше сиятельство, не потребуется вводить меня в высший свет Парижа, знакомить с министрами. Только скажите, здесь ли находится человек, помянутый мной. Если так, то где он остановился? Все остальное я сделаю сам.

– На оба эти вопроса я могу ответить уже сейчас, – сказал в ответ Растопчин. – Граф Сен-Жермен прибыл в Париж позавчера. В настоящее время он проживает во дворце герцога Филиппа Орлеанского, двоюродного деда славного короля Людовика. Однако мне, посланнику нашей императрицы, хотелось бы все-таки знать, зачем вам понадобились эти сведения, да и сам граф Сен-Жермен?

– Хорошо, я вам скажу, – отвечал Углов. – Глава Преображенского приказа граф Толстой поручил мне расспросить Сен-Жермена насчет его воровского замысла. Я говорю об убийстве нашего великого императора Петра Алексеевича.

– Убийства? – воскликнул Растопчин и в крайнем волнении вскочил с кресла. – Того не может быть! Граф известен как ученый, знаменитый алхимик. При здешнем дворе он произвел самое благоприятное впечатление!

– Да, Сен-Жермен умеет это делать, – согласился Углов. – Для того он овладел искусством гипноза. Мне, ваше сиятельство, некогда приводить все доказательства вины этого человека. Поверьте, их достаточно. Хватит и того, что в Вене, будучи разоблачен, граф попытался убить меня и моих помощников, но сделать это ему не удалось. Довольно слов! Самое важное вы мне сообщили. Дальше я буду действовать сам. Но должен вас предостеречь: не вздумайте сообщить графу о моем появлении и нашем с вами разговоре! Ежели вы сделаете таковое предупреждение, то я расценю его как государственную измену и помощь убийце нашего великого императора.

– Нет, я и не думал ему сообщать, – пробормотал смущенный посол. – Хотя все же странно. Такой приятный человек.

– Держитесь от этого приятного человека подальше, – посоветовал Углов. – Целее будете.

Итак, главное оперативники узнали. Теперь им предстояло решить, как поступить далее, пытаться ли встретиться с Сен-Жерменом, так сказать, при свете дня, на людях, или подобраться к нему тайком, ночью.

– В первом случае мы можем пугать его разоблачением, потерей репутации в глазах покровителя герцога Орлеанского, – рассуждал Углов. – А во втором страшилка будет другая. Мол, мы увезем тебя в Россию, где ты кончишь дни свои под щипцами палача. Или попросту дотащим до ближайшего дерева, на котором и повесим. Как правильней?