Даже Макс приуныл, стянул бандану и швырнул на диван.

– Знаете, я частенько задумывался, а что будет, если вдруг придет писец. Все, конечно, вымрут, потому что они – жалкие никчемы, а я останусь, и будет все у нас, избранных, зашибись! Мир очистится от всякой гадости, и воцарится справедливость. И вот я лежу на офигеть каком дорогом диване, жру элитный алкоголь, пользуюсь благами цивилизации и отказываюсь верить, что прям завтра я могу мутировать и напасть на эту милую девушку. И побоку деньги, за которыми люди всю жизнь охотятся, и золото с бриллиантами побоку – ешь хоть задницей, ювелирки брошены, банки – заходи и грабь! Мы прокляты, потому что ходим по лезвию, под страхом смерти.

Он откинулся на спинку дивана и опустошил рюмку. Андрей украдкой взглянул на Таню, которая прислонилась к его боку и была как никогда близкой. И далекой – более чем когда-либо. Так хотелось обнять ее, прижать к себе…

– И что нам остается? – Макс встал и метнул рюмку в стену, зазвенело разбитое стекло, по ламинату рассыпались осколки. – Есть деликатесы. Любить друг друга. Пить… Я вообще никогда не пил – тренироваться мешало.

– А чем ты занимался? – воодушевился Андрей.

– Будзинкан, группу вел. Это преемники ниндзя. – Он улыбнулся. – Помню, где я жил, был вертодром, неплохо охраняемый. Я дал группе боевое задание – проникнуть на вертодром и, не привлекая внимания, разобрать вертолет. Мне тогда нужны были детали для экспериментов. И что ты думаешь? Все получилось. А ты говоришь, не получится у нас свалить. Три раза ха! А ты ведь тоже боец.

– Эмэмэй, – признался Андрей. – Все традиционно.

– Ну че, вещь функциональная, год упорных тренировок, и ты можешь бить морды. Не то что ногой махать на тхэквондо. Или айкидо, которое и девчонке стыдно посоветовать.

– Придется, мальчики, вам и меня поднатаскать.

Таня потянулась, громко зевнула и прижалась щекой к плечу Андрея. Он замер, поднял руку, чтоб погладить ее по волосам, но не посмел, чтобы не спугнуть мгновение.

Трудно представить Таню-воина. У нее такая тонкая талия, что кажется, можно сомкнуть пальцы, если обнять ее двумя руками.

– Я пьяная, – проговорила она и опять зевнула.

Макс подмигнул Андрею.

– Пойду-ка я на покой в эту спальню. – Он демонстративно распахнул дверь справа от дивана. – Вон та – ваша.

Ваша. Андрей посмотрел на засыпающую Таню. Макс на его месте воспользовался бы ситуацией, да любой нормальный мужчина – тоже. Андрей никогда не считал себя нормальным. Она ведь пьяная! Если что-то и произойдет, то когда она будет в здравом уме и трезвой памяти…

А ведь это глупость – относиться к живому человеку как к божеству. Завтра ее может не стать. Или тебя. Не будешь ли ты жалеть об упущенных возможностях?

– Идем. – Он все-таки положил руку ей на макушку.

Она вскинула голову, уткнулась лицом в ладонь и замерла. И тогда Андрей решился, сел на диван и поцеловал ее, придерживая за затылок. Кровь грохотала в висках, он задыхался. Тысячу раз он прокручивал этот момент мысленно, но ни один из вариантов не мог сравниться с реальностью.

Потом он подхватил ее на руки и понес в спальню, опустил на двуспальную кровать. И мир перестал существовать, осталось счастье, оттененное смертью. Щемящее, яркое, острое. Как мир в иллюминаторе самолета перед прыжком с парашютом. Как вечер перед последней битвой.

Спустя час они лежали, обнявшись, как два сытых, довольных удава, и смотрели на звезды, которых было особенно много этим безлунным вечером. Андрей наматывал на палец волосы Тани, а она целовала его грудь, но вскоре затихла и вздрогнула, засыпая.