– Вижу, как не хочешь… Если и правда не спится, лежи и смотри в окно. Так и уснёшь.

– Ага, снизу неудобно смотреть. Пап, давай я на верхнюю полку лягу, там в окно хорошо глядеть.

– Ладно, забирайся, если так хочется, мне лучше…

Понемногу вагон угомонился. Увидев, как свесилась вниз тонкая рука уснувшего Лёшки, я повернулся на бок и моментально отрубился.

Проснулся в половине седьмого, когда поезд подъезжал к Харькову и семья майора вовсю готовилась к высадке, доставая чемоданы.

– А, проснулись, – негромко сказал он. – Извините, если мы тут пошумели.

– Да нет, всё нормально, я всегда рано просыпаюсь, – отозвался я, с лёгким стеснением натягивая штаны поверх купленных вчера трусов.

Тихо, чтобы не разбудить Лёху, попрощались, пожелав друг другу удачи. Ну вот, вполне милые люди! Побольше бы таких. А на смену им тут же заселились новые пассажиры – немолодая чета и девушка в круглых очках. Девица сидела сама по себе и вышла в Днепропетровске, а старики ехали навестить сына в Симферополе, который работал начальником цеха на консервном заводе «Трудовой Октябрь». То есть, получается, с нами до конечной.

– У вас ведь две верхние полки? – спросил я.

Выяснив, что так оно и есть, снова предложил поменяться. Бабка и так, понятно, внизу устроилась бы, но и её старику не с руки скакать по верхним полкам. Так что в итоге всё равно последнюю в поездке ночь мне предстояло провести под потолком.

Когда Лёшка проснулся, мы собрались позавтракать тушёнкой, но и на этот раз поели за чужой счёт. Сердобольные старики, умилившись видом бритого Лёшки, тут же выставили на стол бутыль молока с домашними пирожками, и пацанёнок резво принялся их уплетать за обе щеки. Ну и я не отказался, съев для приличия парочку, но запив заказанным у проводника чаем. А ничего так пирожки, даже ещё тёплые, видно, ни свет ни заря бабка пекла. Соскучился я по домашней выпечке…

Симферополь встретил нас солнечной и по-настоящему летней погодой. Середина сентября в Крыму – бархатный сезон, это я помнил ещё по давнишней поездке с матерью по профсоюзной путёвке в санаторий «Мисхор». Тогда же, кстати, в девять лет я и плавать научился. Эх, какие были времена… вернее, будут. Беззаботное детство, которого ещё нет, но которое ушло безвозвратно. Вот такие парадоксы времени!

Выйдя из вагона, мы постояли на перроне, осматриваясь, затем я обратился к катившему тележку грузчику с номером на грязном фартуке:

– Товарищ, не подскажете, на чём лучше добраться до Судака?

Тот остановился, сдвинул на лоб фуражку с треснутым плексигласовым козырьком, почесал затылок и изрёк:

– Да отсель разве что автобус ходит. Народ как раз забирает от вокзала, слева, выйдите из здания и там спросите.

Поблагодарив его, отправились в указанном направлении. И впрямь на одном из пятачков на краю привокзальной площади была стоянка маршрутных автобусов, и на одном из них под стеклом красовалась табличка «Симферополь – Судак». В будке продавались билеты. Детский стоил на тридцать копеек дешевле взрослого.

Перед тем как занять места в автобусе, купил в киоске свежий номер газеты «Красный Крым». Покупать «Правду» пока рано, вряд ли в центральной прессе даже в случае успешного решения моего вопроса так скоро успели бы опубликовать нужную мне статью. А местную прессу всегда почитать полезно, чтобы быть в курсе происходящих здесь событий.

Итак, о чём пишет «Красный Крым»? Там перевыполнили, тут недовыполнили, но реже: здесь дадим отпор троцкистам… М-да, в принципе то же самое, что я вычитал пару дней назад в «Правде», только местечкового масштаба, с учётом местных реалий. Скукота!

Лучше уж в окно пялиться на проплывающий мимо пейзаж. Лёхе вон как интересно, буквально прилип парень к стеклу. Я же сидел у прохода, который был заставлен тюками и чемоданами пассажиров автобуса, и свой опустевший к концу путешествия вещмешок держал свёрнутым на коленях.