Эд неожиданно с силой стукнул себя по ноге.

– Да что с тобой такое, Джонни? Чем тебе не угодил твой брат?

– Я ничего против него не имею.

– В таком случае, черт побери, почему вы не ладите, как прежде? Я говорил с Майком, это не из-за него.

– Послушай, папа, у него своя жизнь, а у меня своя. Что-то я не помню, чтобы вас с дядей Беном связывали нежные отношения.

– Мой брат был алкоголиком и никчемным человеком. А про твоего ни того, ни другого сказать нельзя.

– Кроме алкоголизма и никчемности в мире есть и другие пороки.

– Проклятье, я тебя не понимаю, сынок.

– И не ты один.

Эд затушил сигарету о бетонный пол, встал и прислонился к стене гаража.

– Между братьями не может быть зависти. Ты должен радоваться его достижениям.

– Значит, ты считаешь, что я завидую?

– А ты завидуешь?

Джон сделал еще глоток пива и посмотрел на доходившую до пояса проволочную ограду, окружавшую маленький задний дворик. Сейчас она была темно-зеленой. За долгие годы своей службы ограда знала много цветов: они с Майком красили ее каждое лето краской, остававшейся после ремонта офиса в автотранспортной фирме, где работал Эд. Джон посмотрел на яблоню, раскинувшую ветки в углу двора, и махнул в ее сторону бутылкой с пивом.

– У тебя там гусеницы. Дай горелку.

– Я с ними разберусь.

– Пап, ты даже на стул не любишь забираться.

Джон снял пиджак, взял в гараже лестницу и горелку, которую протянул ему отец, включил ее, пристроил лестницу под большим гнездом и взобрался наверх. Ему потребовалось несколько минут, чтобы гнездо медленно расплавилось в пламени. Джон слез вниз и затоптал огонь, пока его отец граблями собирал остатки гнезда.

– Ты только что увидел, в чем заключается моя проблема с Майком.

– Что? – На лице Эда появилось удивленное выражение.