Адам

— Я вас знаю.

Подходит ближе, пробираясь между вытертыми палатками и навесами.

«Снова-здорово», — думаю я. Везде одно и то же. Вот поэтому я и стараюсь держаться подальше от людей. Впрочем, это тоже не дело, ведь в одиночку становишься куда уязвимее. Ценных вещей у нас нет, но всегда найдутся те, кто готов отнять последнее — еду, одежду, да даже дрова. За последнее время такое бывало частенько. Нам нужно быть среди людей. Численное превосходство — это сила, говорит Сара.

«Не обращай на него внимания, может, он и уйдет».

Не поднимаю головы и камнем вбиваю колышек для палатки в твердую землю.

Все, подошел. Остановился меньше чем в метре от меня, присел на корточки и подался вперед, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Я вас знаю, — повторяет. — Вы — Адам Доусон.

Отворачиваюсь. Пальцы крепче сжимают камень.

Он протягивает руку и касается моего рукава. Прямо лезет ко мне. Мне видна грязь под его ногтями, следы опилок в клочковатой бородке.

— Адам, — говорит он с улыбкой. Наклоняет голову, пытаясь встретиться со мной взглядом. — Адам, вы спасли мне жизнь.

Сердце у меня в груди глухо бьется. Пусть он замолчит. Пусть уйдет.

— Нет, дружище, — говорю, и мой голос разом хрипнет. — Вы меня с кем-то перепутали.

— Нет, я вас узнал. Я никогда не забуду вас, вашего… лица.

Он имеет в виду мои шрамы, мою обгоревшую кожу.

— Вы спасли меня, Адам. Я жил в Лондоне. Моя квартира была на первом этаже, дом стоял прямо у реки. Я увидел вас по телевизору и ушел из дома. Так же поступили миллионы людей. Вы — герой.

Опять двадцать пять. Сколько можно слушать одно и то же.

По телевизору меня показали всего один раз, но получилось так, что в жизни большинства людей это была последняя телетрансляция. Теперь в Англии нет ни телевизоров, ни компьютеров, ни уличных экранов, ни телефонов. После землетрясения, которое положило начало Хаосу и унесло тысячи жизней, сети и передатчики так и не восстановили. Вот все и запомнили изуродованное ожогами лицо пацана с безумными глазами, который таращится в телекамеру и порет чушь о конце света, о гибели мира. И помнят они меня потому, что я оказался прав. Миру и впрямь пришел капец — тому миру, который мы знали, по крайней мере.

Теперь все, с кем я разговариваю, смотрят на меня как на знаменитость, как на спасителя. Только вот мне это поперек горла.