— Владими… — ожила трубка, — сегодня, когда принесли твой очередной букет отменных роз, мне показалось, что единственный, кто может попытаться спасти весь мир, ну или хотя бы себя, это мой Владими… Здесь идет мелкий дождь, — вновь ожила трубка, — я с уличного таксофона звоню, Владими… милый, сделай что-нибудь!
— Элен, любимая, я все сделаю, все, что смогу… Связь прервалась. Потом было слышно далекое, невнятное бормотание, шелест и тишина. Из трубки послышались частые гудки прерванной связи.
Для чего-то пересчитав дырочки на старинной трубке, я её положил на место. Каждое утро где-то в Африке, если конечно не идет дождь, просыпается антилопа. Она должна бежать быстрее льва, иначе погибнет. Каждое утро в Африке просыпается и лев, он тоже должен бежать быстрее антилопы, иначе умрет от голода. Не важно, кто ты — антилопа или лев. Когда встает солнце, надо бежать. Томас Фридман сказал.
Ну что, побежали? А, Владими?.. Спасти мир за 24 часа. М-да, ситуация, как в голливудском боевике. Только страшновато и кушать хочется.
Прямо, как в старинной шутке про два желания:
Ну, и бицепсов у меня нет, Стетхема рядом и заряженного всеми видами боеприпасов военного вертолета. Да и целого этажа айтишников для отслеживания всего, что движется, на всякий случай. «Калибры» отпадают, не знаю, где их взять, да и стрелять из них ни я, ни мои ближайшие сородичи, включая друзей и соседей, не умеют. Хотя есть среди соседей один отставной офицер, вроде бы как служил на Северном Флоте, но это ничего не меняет. Что есть. Ну, не так уж и мало. Информация у одного, на всей Матушке-Земле, спасибо тебе, о, ибн-Колчан со стрелами.
Стоп. Колчан. Коллекционер, который хотел его купить. У меня есть его телефон. Позвонить. Сколько сейчас во Франции времени?
Стоп. Телефон. А если предположить, что за Элен следили, то возможно в этой квартире уже не безопасно. Перед отходом надо бы её заминировать… Как вариант, можно устроить вариант немецкого «Ада перфекциониста». Во время Второй Мировой войны немецкие саперы особо охотились за английскими офицерами. Отступая, в домах они минировали криво повешенные картины. На это обращали внимание хорошо воспитанные джентльмены, которые поправляли картины, приводя в действие взрывной механизм. Минировать бабулину картину не хотелось. У меня с этой картиной связано, помимо бабули, ещё очень важное воспоминание. Когда-то давно, когда мне было 14 лет, мы с Элен признались друг-другу в любви. Это произошло во время игры, которую мы называли «Свеча». Суть игры — в высказывании самых сокровенных мыслей во время того, пока горит свеча. Был теплый летний вечер. Наша компания, как обычно в полном составе, собралась на нашей кухне, родители были в кино, поэтому чувствовали мы себя расслаблено. И говорили вслух то, что мешало нам жить свободно. Любая невысказанность или недосказанность не даёт человеку жить полноценно. И мы один раз в год собирались и рассказывали, каждый о своём. И вот настал момент, когда свечу передали мне. И я рассказал, что влюблён. Сильно влюблён в Элен, и если я не скажу об этом, то это мне будет мешать жить, потому что всё свободное время я буду жалеть о том, что не сказал…
Почему-то никто не удивился. Франсуа пропустил свою очередь и передал свечу Элен. Она очень долго молчала. Потом вздохнула и сказала:
— Спасибо тебе, мой Владими… я бы не решилась первая признаться в любви, но ты мой герой и развязал мне руки, поэтому расскажу всем то, что они и так знают — я тебя люблю…
В тот миг я поднял глаза, над головой Элен была бабулина картина, и мне показалось, что бабуля Нюра мне улыбнулась и подмигнула… так что минировать я её точно не буду!
Так, на сборы 30 минут и бегом отсюда. Почему именно тридцать было не понятно, но вселяло уверенность в собственные действия. Рюкзак. Деньги. Банковские карточки. Документы. Телефон. Зарядное устройство. Записная книжка. Ручка. Ключи от дачи. Дача. Еще одно напоминание о бабуле. Спасибо тебе, родная бабуля, что завещала нам свою дачу без права продажи её. Помимо того, что там уютно — теперь есть, где спрятаться. Только пока непонятно от кого. А сколько моих дней рождений там отмечали после того, как переехали в Москву. Даже Элен там была один раз, а Анри с Франсуа, это мои школьные друзья, целых три. Их поразила Москва в самое сердце. Особенно их первый приезд зимой, когда был приличный морозец. Они всю дорогу высматривали медведей на улице. Как я их не переубеждал, что это выдумки, они мне так и не поверили. Хотя вслух сказали, что согласны с моими доводами, что медведи все в лесу. Но когда мы поехали на дачу, то напряглись еще сильнее, так как она располагалась в довольно уединенном и лесном месте. Я еще помню, что попытался разрядить обстановку, переведя на французский анекдот про медведя и Кефирчика. Не слышали?
— Что за проблема?
— Да вон, говорит, медведь на дереве, надо в клетку загнать.
— Без проблем. Делаем так. Я лезу на дерево и палкой сбиваю медведя, медведь падает и Кефирчик, так зовут собаку, хватает его за то, что между ногами, своими зубами и тянет в клетку. Все. Вот тебе, директор, ружье.
— Подожди, а зачем ружье мне?