— Убивать вас точно никто не станет, — усмехнулся герцог Барселуш. — Было бы странно пытаться убить уайверна.

Хоэль нахмурился и довольно долго молчал.

— Мне надо посоветоваться с женой, — сказал он, наконец, и спросил у Катарины. — Что ты об этом думаешь?

— Я всего лишь жена и обязана следовать за мужем, — ответила она. — Хочешь ли ты сам такой жизни? — но она уже видела, как загорелись его глаза.

— Признаться, немного затосковал здесь, — сказал Хоэль виновато. — А Гарсиласо вполне может переехать из Тьерги в Лиссабон — готов поклясться, там его полюбят не меньше, чем здесь.

— Дону Гарсиласо придется на время замолчать, — ответила Катарина, засмеявшись, потому что герцог с интересом, но совершенно не понимая, слушал их беседу. — У него будет много других, более важных дел.

— Значит, решено, — герцог пристукнул ладонью по столешнице. — Только я вас не тороплю. Ведь ваш медовый месяц не окончился, мы не настолько жестоки, чтобы мешать влюбленным сердцам. Да и король заинтересован, чтобы кровь Барселушей не пресеклась. Вы будете призваны на службу лишь когда обзаведетесь двумя отпрысками. И постарайтесь сделать это побыстрее.

— Один — наследник, второй — запасной? — с недовольством спросила Катарина, задетая таким меркантильным подходом к божественному делу.

Герцог Барселуш ответил ей вежливой улыбкой и сказал, будто прочитал мысли:

— Но ведь сам Господь сказал, чтобы мы плодились и размножались. Значит, это богоугодное дело.

Катарина не нашлась с ответом.

Он уехал на следующий же день, предварительно вручив Хоэлю охранительные грамоты и перстень Барселушей.

— Смотри-ка, — поддразнила мужа Катарина, рассматривая перстень с гербом — две виверны, вставшие на хвосты, — а ты, оказывается, благородных кровей? И как теперь с тобой жить? Эй, добрые доны! — закричала она на манер уличных мальчишек, продающих вафли. — Верните мне моего конюха!

Хоэль сгреб ее в охапку и долго не отпускал.

Перед самым отъездом из Терги герцогской четы, дон Тадео пришел в Каса-Пелирохо, чтобы попрощаться. Он долго разговаривал с Хоэлем, рассуждая об испанско-португальских отношениях, Катарина читала, сидя у окна, а Лусия суетилась у стола, подавая напитки и печенье.

— Не знаю, как сложится теперь ваша жизнь, — сказал задумчиво дон Тадео, — все-таки, Португалия всегда была союзницей Англии, там все иначе, чем у нас Но рядом с вами — прекрасная женщина. Ради нее можно вытерпеть и Англию.

Лусия уронила плетеную чашку с печеньем, и принялась собирать золотистые кусочки, низко наклонив голову, чтобы скрыть слезы.

— Ты восхищаешся моей женой за то, что она столько лет была верна своей любви, — сказал Хоэль, словно между делом, — но вот есть женщина, которая много лет была верна тебе. Ты будешь восхищаться ее верностью?

Дон Тадео украдкой посмотрел на Лусию, а та смущенно улыбнулась, затрепетав ресницами.

Поспешно попрощавшись, дон Тадео ушел, позабыв шапку, и Лусия, ахнув, схватила ее, прижала к груди и умчалась следом за гостем.