– Нет. – У Олега таких сбережений не было. У него теперь вообще никаких денег не было, поскольку он все капиталы держал в своей каюте на борту летучего корабля. В банк ходить военнослужащим никто не запрещал, но ведь не три же месячные зарплаты класть под проценты?

– Ожидаемо. – Поляк отложил в сторону его документы, не проявив особых эмоций. – Родственников среди шляхты либо австрийского дворянства, так понимаю, тоже нет. Не хочешь ли раскаяться в своей схизмацкой ереси, принять истинную веру и стать боевым холопом царства Польского? Если не знаешь, поясню. То же самое, что ваши русские служащие по магическому контракту, только пожизненно.

Дверь, ведущая в одно из соседних помещений, с грохотом распахнулась. На пороге стоял военный очень важного вида. Толстый, усатый, с погонами по полметра и золотым шитьем, достаточным для переплавки в не очень-то маленький слиток.

– Доннер-веттер! – прорычал он, мигом выдавая свое австрийское происхождение и собрав на себе взгляды всех присутствующих. Даже автоматроны стволами оружия в его сторону на секунду дернули, чтобы после вернуться к прежним положениям. Облегчив душу призывом грома и молнии, мужчина продолжил на немецком, который Олег благодаря занятиям в училище неплохо понимал. – Бездельники! Ротозеи! Впятером не можете сломать защиту одного какого-то хилого воздушника, который даже не ментальный маг!

– Имейте терпение, герр майор, – ответили ему на том же языке из глубины помещения. – Может быть, капитан захваченного вами линкора оказался и не слишком талантлив как аэромант, но внушению он сопротивляется мастерски. Честно говоря, впервые вижу такую интересную защиту сознания. Если поддерживает ее он сам, то растрачивать такой талант на командование летающим музеем просто преступно! А если это результат внешнего воздействия, то у русских появился как минимум новый архимагистр ментальной магии с полностью оригинальным стилем работы.

– Ну… Дык… Это… – донеслось слабое бормотание, манеру и звучание которого одноглазый инвалид не спутал бы ни с чем. Именно подобным образом изъяснялся один из его двух друзей, простой крестьянский парень с именем Святослав. Даже учеба в Североспасском магическом училище и ранг ведьмака не смогли избавить выходца из деревенской глубинки от ужасного косноязычия. Усилия наставников, дисциплинарные взыскания и даже чары не смогли придать сносно управляющемуся с магией погоды парню возможность внятно излагать мысли. Причины этого явления оставались не до конца понятны окружающим. Одни грешили на очень изощренное наследственное проклятие, другие на природную тупость парня от сохи, третьим было просто все равно. – Оно того… Я… Надыть…

Вытянув со своего места шею до хруста в суставах, Олег разглядел своего приятеля, плотно привязанного к стулу, расположенному прямо в центре какой-то многолучевой звезды. И окруженному группой магов противника, одетых в черную униформу, разительно отличающуюся от польских цветастых одежд. Однако почему-то у бывшего крестьянина на плечах красовались обрывки абсолютно ему не положенного капитанского кителя.

– Еще немного – и вы на ментальной защите этого парня женитесь! – фыркнул майор, без спроса подходя к столам с документами и хватаясь за графин с водой. – Меня не волнует, что телепатия принципиально невозможна и вы не можете прочесть его мыслей! Заставьте этого мальчишку рассказать нам все, что он знает о дислокации сил русских в нашем квадрате! Судьба наступления находится под угрозой!

– Так мы как раз и пытаемся, – откликнулся другой маг-дознаватель. – Но, честно говоря, эта защита выглядит куда более впечатляющей, чем имеющиеся в голове пленника сведения. Три барьера объединены в единую систему! На первой ступени он просто сопротивляется ментальному давлению! На второй, желая ответить нам правду, не может выговорить почти ни слова! А на третьей, которую толком даже нащупать не можем, и вовсе искренне считает, что никакой он не капитан, а какая-то шелупонь из недавно призванных на службу ведьмаков.

– Так, может, и правда шелупонь? – засомневался майор, направляясь в обратный путь. Вместе с графином.

– С такой-то аурой и выживший внутри расплющенной гравитационным ударом командной рубки? – хмыкнул немецкий менталист. – Да, впрочем, ладно аура, ее и подделать можно… Но если какой-то копающийся в земле холоп заимеет хотя бы первых два уже точно опознанных слоя защиты, то я съем свою парадную треуголку!

– Союзнички, – недовольно прошипел поляк, отводя взгляд от захлопнувшейся за австрийцем двери. – Ну так что, пойдете в боевые холопы? Пенсии нет, а вместо отставки пожизненная гарнизонная служба, но отличившихся могут повысить и сделать личными слугами того или иного пана. А там уж как судьба повернется…

– А татуировка? – Олег осторожно коснулся основания задней части шеи, где у него располагалось волшебное клеймо, ушедшее достаточно глубоко в плоть, чтобы попытки содрать его с кожей закончились однозначной смертью. Метод контроля дезертиров, бунтовщиков и прочих неприятных для властей личностей считался достаточно надежным. Во всяком случае, о самостоятельно убравших его и подавшихся в бега от казарменной баланды даже слухов почти не ходило. Уж слишком сложно было не иметь шанса откупиться от родного государства, но вместе с тем располагать связями или знаниями, позволяющими провернуть подобную процедуру. – Снимете?

– С вероятностью процентов в шестьдесят, – покрутил руками служащий тюрьмы. – Это значит «да»?

– Нет. Это значит «нет», – подумав, решил все-таки Олег. Нельзя сказать, чтобы он был патриотом… Тем более страны, в которой не родился, не учился, а только загремел в армию со вживленной в шею магической бомбой. Но менять шило на мыло он не собирался. Да и не понравились ему представители Царства Польского. То, что они хотели его убить, это одно дело… Все-таки война идет. Но когда сдавшихся матросов выбрасывают за борт корабля, а на фасаде государственного учреждения развешивают маленьких изнасилованных девочек… Парень не без основания считал себя не самым плохим человеком. И знал, что есть вещи, которых просто нельзя делать. Даже не из-за запретов морали или обещанного церковниками ада, куда попадают не успевшие запастись отпущениями грехов преступники… Просто. Нельзя. Да и раз за капитана приняли Святослава, то, может, Андрэ находится где-то поблизости? И есть еще надежда если не сбежать, так устроить бунт? – Меня покуда статус военнослужащего Российской империи более-менее устраивает.

– Так какого черта ты время тянешь и мне голову морочишь, собака?! – рассердился вдруг чиновник и быстро прокричал нечто на польском. Тотчас же стальные пальцы автоматронов стиснулись на плечах парня, а после его как куль с мукой потащили прочь. Причем весьма неаккуратно, дважды стукнув по пути о стены и один раз о пустующий стол, на котором какой-то тюремщик забыл недопитый чай в стеклянном стакане с ложечкой. Бумаги залило жидкостью, стекло разлетелось на осколки, а в голове у и так не отличающегося ясным сознанием Олега окончательно помутилось. Тем более что его после начальственного окрика уронили на пол.

Минуты две среди поляков и высунувшихся из своего закутка австрийцев-менталистов кипели страсти, вызванные неуклюжестью механических слуг и устроенным бардаком. Как понял из обрывков их фраз одноглазый узник, подобное случалось уже далеко не в первый раз. И было еще цветочками по сравнению с раздавленной собачонкой какой-то проверяющей из Кракова и тюремной баландой, притащенной в администрацию на рождественский ужин. Автоматроны в данном заведении изначально были тупыми. А теперь они стали еще и очень старыми. Возможно, даже древнее захваченного «Змия» и помнившими аж конец предыдущего тысячелетия. Наконец поляки вспомнили о том, что они вообще-то на работе, и Олега получившие новые приказы магические роботы потащили дальше. Не заметив, как выпавшая из разбившегося стакана ложечка без всякой магии юркнула в рукав военнопленного. Способный распороть чью-нибудь шею осколок стекла мог бы оказаться полезнее. Только вот парень не был уверен, что сумеет его хорошо спрятать и сам не порезаться. Ведь если местные тюремщики не совсем идиоты, их новым постояльцам просто обязаны устроить личный досмотр.

Надежно удерживающий военнопленного за плечи автоматрон не помешал тому прижать руки к лицу и держать их так всю дорогу. А ложечки, которую Олег зубами выковыривал из рукава и пытался поудобнее спрятать за щекой, наверное, и вовсе не заметил. Или не придал данному предмету внимания, поскольку под категорию оружия он никоим образом не подходил. Полноценный же разум везло получить лишь очень немногим машинам, на которых тем или иным образом оставили отпечаток человеческой души. Короткий путь быстро подошел к концу, и Олега чуть ли не на руках втащили в небольшое помещение с витавшими повсюду ароматами хлорки. Судя по обстановке, хирургическим столам и застегнувшимся на всех конечностях оковам, здесь располагалась операционная. Решив, что его сейчас будут заживо разделывать на органы, парень уже приготовился кричать во все горло. Однако банально не успел. Подскочившие к военнопленному местные эскулапы, выглядящие как искупавшиеся в боевых мутагенах африканские гориллы, успели раньше засунуть ему в рот изгрызенный деревянный кляп. Причем так грубо, что чуть не выбили в процессе пару зубов и не запихнули чудом оставшуюся незаметной ложечку в дыхательное горло.

– Уры? – почесав низкий лоб, осведомился один орк у другого. Представители данной расы были единственными нелюдями, которых европейские маги еще не разучились делать с древних времен… А может, и разучились, поскольку получалось у них всегда только одно: существо со скверным характером, большими кулаками, луженым желудком и неимоверно крепким здоровьем. В остальном же выжившие в процессе изменений мутанты могли отличаться друг от друга куда сильнее, чем полукилограммовая лысая левретка от разменявшего центнер живой массы лохматого сенбернара. Габариты, цвет кожи, наличие волосяного покрова, уровень интеллекта и способность к производству потомства у данных существ плясали по самым непредсказуемым значениям. – Пилиа? Секириа?[11]

– Упрежди. – Второй орк ткнул когтистым пальцем прямо в железную ступню Олега. – Дорого. Мастера! Мастера!!!