— Не совсем, — сказал я.

Прикоснулся к кончику носа тыльной стороной ладони.

— Это потому, что ты не видишь пока всей картины.

Каховский вновь ткнул сигаретой в мою сторону.

— Завтра утром ты пойдёшь не в школу, — сказал он. — А отправишься по адресу: улица Первомайская, дом тридцать семь, квартира три — к Фролу Прокопьевичу Лукину. Генерал-майор уже будет тебя ждать: я договорился с ним, что ты явишься. Фрол Прокопьевич пообещал напоить тебя чаем…

Я расхотел зевать; выпрямил спину.

— Юрий Фёдорович! — сказал я. — Мы ведь с вами договаривались!..

— О чём мы договаривались⁈ — не позволил мне продолжить Каховский. — О том, что ты будешь совать свою голову в петлю, а я стану её вытаскивать? Или о том, что я с твоей подачи полезу в дела, за которые можно запросто схлопотать от начальства по шее?

Он развёл руками, хмыкнул.

— Ну, прости зятёк: я не созваниваюсь с министром внутренних дел Белорусской ССР. А без его одобрения дело твоего Михасевича не сдвинулось бы с мёртвой точки. А вот Фрол Прокопьевич за пару дней добился того, что Виктор Алексеевич Пискарёв взял дело твоего витебского серийника под свой личный контроль.

Каховский указал пальцем вверх.

— Такое не случается, как ты понимаешь, по просьбе никому не известного провинциального майора милиции, — сказал он. — Чтобы Пискарёв решился ворошить грязное бельё в своём министерстве, ему должны были позвонить с самого верха: как бы ни из ЦК КПСС. Чувствуешь масштаб событий?

Юрий Фёдорович затянулся сигаретой.

— А Фрол Прокопьевич всё это провернул, — сказал он, выпустив струю дыма в окно. — Назначили даже нового начальника УВД Витебского облисполкома. Это после того, как следователь по особо важным делам прокуратуры БССР объединил схожие дела об убийствах женщин в Витебской области.

Каховский вновь взглянул на меня.

— Я как узнал обо всех этих движениях в Белоруссии, — сказал он, — сразу вспомнил твои слова о десанте из Центрального аппарата МВД СССР, что мог высадиться у нас в городе после убийства генерал-майора. Да уж. Знатно бы они встряхнули нашу богадельню. Пронесло.

Я услышал, как Зоин отец хмыкнул.

— Так что не сомневайся, зятёк. Если Фрол Прокопьевич скажет, что ты вчера весь день пересаживал вместе с ним кактусы — подозрения с тебя снимут. Даже если не только подруги убитой, но и все жильцы того дома на тебя укажут пальцем. Ни к чему, кроме как к обвинению в лжесвидетельстве и сговоре в преступных целях, их слова не приведут — это я тебе обещаю.

Юрий Фёдорович вновь продемонстрировал мне на фоне окна свой «римский профиль».

— А разве кактусы пересаживают не весной? — спросил я.