Я подхожу к нему, и хочу его только успокоить. Сделать так, чтобы он заткнулся! Прекратил крутиться из стороны в сторону. Прекратил мычать! Просто возьми и замри! ЗАМОЛЧИ, СУКА!
Пожалуйста, ЗАМОЛЧИ!
Но нет, он всё никак не угомониться. Крутится и крутится. И пытается своими ручонками что-то достать. Ну, давай-давай, что там у тебя?
Дуло пистолета уставилось на меня своей чёрной дыркой. Мужик улыбается, типа демонстрируя своё превосходство в сложившейся ситуации.
Ну вот зачем? Зачем ты его достал и тычешь в меня этой елдой? Я же ничего не сделал тебе плохого. Еще…
Громкий выстрел оглушает меня.
Больно не было. Пуля прошила диафрагму, вышла из спины и улетела в зеркало, со звоном разметав его на мелкие крохотные осколки. Голова наполнилась звоном и туман усталости.
Я делаю вдох — не получается. Как будто тёплая вода затекает в мои лёгкие через ноздри. Какое гадкое ранение: воздух, вместо того, чтобы уходить в лёгкие, — уходит в желудок, а кровь — в лёгкие.
Пробую снова сделать вдох — тоже самое, только теперь еще и кровь хлещет из моего рта, заливает живот и капает с конца на пол. Полный пиздец, конечно, но есть одна вещь, которую я очень хочу попробовать. Живём один раз…
Тёплые края раны с лёгкостью впускаю в меня мой указательный палец. Пробую пропихнуть его глубже, хочу потрогать желудок, но вместо этого, расхерачиваю кожу на пальце об раздробленную кость. Вынимаю палец, и струйка густой крови, пузырясь, льётся на пол из моей новой дырки.
Я начинаю хватать воздух ртом, жрать его, как собака жрёт падающие с неба снежинки, и воздух начинает наполнять мой желудок. Наверное, я уже начал краснеть от удушья. Больно. Тело ломит. И тут я внезапно отрыгиваю кровавым фонтаном прямиком на мужика, уставившегося на меня своей довольной гладко выбритой рожей. Кишки скрутило так, что всё то дерьмо, что скопилось во мне за последние пару дней, валится из моей жопы прямиком на мой любимый линолеум, превращаясь в густой молочно-клубничный коктейль. Струи поноса текут по моим ляжкам, пачкают ноги и, попав на линолеум, затекают прямиком под пиджак того мужика. Его смелое лицо быстро искажается отвращением, и он уже не выглядит так как прежде, он уже и сам готов обосраться, залив жижей свои накрахмаленные брюки.
Я начинаю терять сознание. Духотень меня больше не беспокоит, наоборот, очень странно, что в такой жаркий день мне вдруг стало так холодно. Странно. Падаю на колени и заваливаюсь на мужика, продолжающего пялиться на меня своими выпученными глазами. Того и гляди — вываляться! Мы вместе стонем, и вместе затихаем.
Падаю.
Падаю.