Глава 21

Находясь в этом тесном сарае, за любимой работой, я вдруг вспомнил один прекрасный день из моего детства. Тогда я был пиздюком, и мы всемером (такие же пиздюки как я) любили играть в прятки. Особенно приятно было играть в прятки среди разрушенных домов, где ты мог слиться с любой тенью, где ты мог подлезть под любую валяющуюся бетонную плиту, и, наконец, ты мог спрятаться в любой квартире, если конечно у неё сохранились четыре стены и крыша, а таких, поверьте мне, было немного.

В тот день наш выбор пал на пятиэтажку, манящую нас своим единственным уцелевшим подъездом. Скинувшись на “цу-е-фа” — проиграла Юлька, ей и водить. А Юлька умет считать очень быстро, и по этому времени у нас было очень мало.

Забежав в подъезд, я сразу нырнул в квартиру на первом этаже, забежал в комнату и спрятался в платяном шкафу.

Бывало, мы по долгу не могли найти друг друга. А бывало и во все — кто-то пропадал навсегда.

Юлька мне нравилась, и сам того не подозревая, я мечтал быть первым, кого она найдёт. Найдёт в этом шкафу, а я, вместо того, чтобы выйти, протяну ей руку и позову к себе. Мечты-мечты. Она зачем-то попёрлась на второй этаж, мандавошка тупая!

Ну и хер с ней! Я вылез из шкафа, выскочил из дома и подбежал к металлическому столбу, пронизанному насквозь осколками. Там Юлька и считала. Мне нужно было положить ладонь на холодный металл и произнести: стуки-стуки за себя! И всё — гейм-овер! Но я отвлёкся, увидев на соседней улице трёх мужчин в военной форме и с автоматами, под руки несущего четвертого. Того, что был четвёртым, особо не устраивало происходящее. Ногами он упирался в асфальт, оглядывался и что-то выкрикивал, яростно сопротивляясь.

Ну и какие тут прятки? В жопу прятки! Мне стало любопытно, и я двинул следом, из всех сил стараясь быть незамеченным.

Мужики зашли в дом через дорогу. Данную конструкцию домом назвать сложно: всё, что осталось — первый этаж и подвал на четыре подъезда из десяти возможных.

Живя среди развалин — ничего интересного не происходит. Каждый день одно и тоже: ты ешь, если есть что, ты играешь, если есть с кем, и ты выживаешь, если есть где. И когда происходит что-то необычное, как сейчас, что-то интригующее — ничто тебя не удержит на месте. К тому же, я был ребёнком. Маленьким, любопытным, ловким ребёнком.

Любопытство подвело меня к бетонной лестнице, уходившей в подвал. Я ступил на первую ступень. Меня чуть затрясло, но не от страха. Ступил на вторую. Третью-четвёртую-пятую. И передо мной выросла дверь. Она была чуть приоткрыта и из образовавшейся щели наружу лился свет. Я подкрался к двери в плотную. Пытался слушать, что же там происходит, но это было скучно и не интересно. Я хотел картинку! Я хотел всё видеть, как в телевизоре, с красками, с актёрами и декорациями.

Я прильнул к щели, заглянув в помещение всего одним глазком.

Среди бетонных стен с облупившейся голубой краской, посередине пыльного бетонного пола, среди чугунных труб, обвивающих подвал, словно гнилые корни деревьев, под треугольным светом одной единственной жёлтой лампы, я увидел тех четырёх мужчин и дядю Колю.

Дядя Коля очень любил тётю Клаву, ну ту, что работала продавщицей в магазине. Ту, что заложили в самый низ котлована. Ту, чьё охваченное огнём тело накрыло бетонной плитой.

Дядя Коля был мясником. Он весил килограмм сто, носил спортивные портки с прожжёнными от сигарет дырами, и любил зачёсывать назад свои жиденькие волосы. Весь район питался его мясом. Тогда я подумал, что он приготовит что-то вкусное.