Туман рассеялся, представляя моим глазам, связанных сущностей.

Трое мужчин и две женщины. Они выглядели очень неопрятно и неухожено.

Грязные волосы, сальная одежда чёрных цветов, размазанный макияж.

— Отпустите! — вскрикнул мужчина, со странным макияжем.

Рот его был вымазан чем-то подозрительно похожим на красную помаду, а кожа лица была покрыта… белой пудрой?!

— Это всего лишь песня! — начал возмущаться второй мужчина, на мой взгляд почти как близнец первого — косматого. — Мы ничего плохо не делали!

Я растерянно опустила кулаки, видя, как Филипп ошарашено, перевёл взгляд с меня на арестованных.

— Ага, будете рассказывать это Высшим, когда вас прямиком отправят в ад, — ехидно пропел Тануки, но тут же покраснел под строгим взглядом моего отца.

— Строчки, так называемой песни, содержат недопустимые сочетания слов!

Сказал двенадцатый апостол, чеканя каждое слово.

Мужчина побледнел под слоем белой штукатурки, если это конечно возможно и, сглотнув, промямлил:

— Я не знал, честное слово!

Но отец был непреклонен.

— Незнание закона, не освобождает от ответственности.

Через секунду сквернословящий мужчина был связан светящимися магическими веревками, а за ним и вся его шайка пособников. Отец поднял лист, выпавший из рук орущего во все горло нарушителя закона.

— Сжечь!

Его лицо сморщилось, словно ему было брезгливо прикасаться к пергаменту. Как только один из подчиненных бросился исполнять приказание, я, не выдержав напора своего любопытства, приблизилась к молодому парнишке, держащему конфискат, и заглянула в текст. Большими буквами было написано: