38

Яна сидела у еле тлевшего костра и не то, чтобы удивлялась. Все происходило как всегда, в её жизни по-другому бывало редко. Хотя, если подумать, то в этот раз даже её пресловутое везение превзошло самое себя.

В Улье редко что-то застаивается. Это девушка уже давно уяснила. Однако последние трое суток её жизни вовсе мелькали перед глазами, как калейдоскоп.

… Глава Архипелага РССС принял её в свое кабинете сразу же, как только его личный вертолет доставил Яну на площадку во внутреннем дворе местного дома правительства в стабе Центральный. Высокий и физически крепкий даже на вид бравый военный с жестким взглядом, каким он сразу показался гостье, не стал ходить вокруг да около и сразу перешел к сути.

А суть заключалась в следующем.

До появления Яны во всём содружестве Архипелага РССС было известно всего о трех носителях Дара, который давал возможность безвредно гулять в «черноте». В рамках секретной операции под кодовым названием «Черный заповедник» эта троица совершала рейды в черноту с целью выявления причин излучаемых ею аномалий. Про эти аномалии Яна уже успела частично услышать от Сереги еще во время полета в Южнокрай, поэтому многое из того, о чем говорил Комбат, не стало для нее какой-то особой новостью.

Отчего именно ее и так спешно вызвали в местный «Кремль» девушка тоже догадалась задолго до того, как высокий собеседник закончил говорить. А вот о том, почему Яну доставили к самому главе РССС, а не к кому-нибудь рангом пониже, она узнала не сразу. Но в итоге узнала все равно.

Всего группа из трех нечувствительных к черноте исследователей успела совершить в плотное скопление мёртвых кластеров четыре экспедиции. Одну — по воде, к предполагаемому источнику воздушных аномалий. Правда, эта стала самой короткой из всех, так как длилась меньше двух часов — черная вода не особо приветливо встретила незваных гостей. И три по суше.

Из последней, третьей экспедиции ее участники не вернулись.

Случилось это почти две недели назад. За это время в черноту пытались ходить поисковые группы. Но ввиду почти полного отсутствия нормальных, жизнеспособных кластеров на пути предполагаемого следования экспедиции, где можно было бы передохнуть от губительного влияния мрака, спасатели раз за разом возвращались ни с чем. След экспедиции терялся в двух часах пути от последнего известного людям «островка нормальности» в черноте. И больше об ушедших во мрак исследователях ничего известно не было.

Кроме одного. По крайней мере, единственный из участников похода абсолютно точно все еще оставался жив. И ради него Комбат принял срочное решение привлечь и посвятить в детали секретной операции только-только заявившуюся в его царство Яну.

Впрочем, Комбата можно было понять. Девятнадцатилетний Руслан приходился ему сыном.

На том, что ее брат жив, настаивала сестра-близнец Руслана, Мирослава. Оба они — брат и сестра, были иммунными детьми Улья, и их связь позволяла чувствовать друг друга на расстоянии. Так, во всяком случае, утверждала Мирослава, и эти уверения — единственное, что оставалось у Комбата. А заодно — у родственников тех двух участников экспедиции, кто уходил и пропал в проклятой черноте вместе с сыном главы Архипелага.

Мирослава, которая была рождена в Улье и прожила в нем девятнадцать полных лет, чувствовала присутствие брата даже сквозь огромную толщу мертвых кластеров. И могла бы провести группу спасателей к нему, а заодно к двум его пропавшим товарищам, как по маяку.

Если бы обладала способностью ходить в темноте.

Все это Комбат четко и спокойно раскладывал перед Яной как по полкам. Он говорил о том, что случилось и том, что предстояло сделать новой гражданке его Архипелага так, словно это давным-давно было решено, и согласие девушки требовалось только формально. Яна, поджав ноги в его кресле, с непроницаемым лицом пригубливала великолепный кофе и вид сохраняла «лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». В действительности же она размышляла, тщательно и напряженно — о тех перспективах, которые ждали ее, если она бы все-таки отказалась от участия в планах Комбата. И тех вариантах, которые оставались ей при согласии…

… Ночь постепенно шла на спад. Черное небо бледнело и серело, уступая место зарождавшемуся рассвету. Становилось холоднее. Мирослава, которая лежала по другую сторону костра спиной к огню, шевельнулась в своем ультратонком и ультратеплом мешке. Хоть один несомненный плюс в их, на Янин взгляд, безнадежной экспедиции все-таки был — снаряжение. Комбат, понятное дело, не поскупился ради дочери, и неумелой, не наученной как следует пользоваться ни Даром, ни техникой его распространения альбиноски, которая ее сопровождала.

Хотя по мнению Яны, заботливый папа стал бы еще заботливее, если бы ради спасения одного ребенка не подвергал опасности другого. А высказал бы Мирославе всю правду о ее затее, и запер где-нибудь покрепче до тех пор, пока не одумается.

И тогда двум молодым женщинам не пришлось бы идти по тропе, которой часто ходили самые опасные в этом мире твари. А Яне вдобавок не пришлось давать согласие на введение в организм сыворотки «распространения Дара», которая несколькими годами ранее изувечила Вадима, и кто его знает, скольких еще добровольцев вместе с ним.

Правда, с тех пор сыворотка была доработана, а ее побочные эффекты для мужчин и женщин сильно отличались. Но толку с того, что теперь Яна могла «распространять Дар» хождения по черноте на других, все равно оказалось немного. Ввиду острой нехватки времени — так как тот кластер, где пропала экспедиция, мог перезагрузиться в любой момент — Яна получила только общие инструкции, без возможности хотя бы отчасти потренироваться в том, что ей предстояло. А ввиду отсутствия опыта, как ни тужилась, девушка не могла одновременно «покрывать» своим Даром больше одного человека. В особенности, длительное время.