Серегина жена усмехнулась.

— Интересная была у тебя бабка, белянка. Ну, не злись. Я сама владею своим Даром чуть больше полгода. Из стаба не вылезаю, даже гороха не ем. А значит, он почти не развивается. Была бы поумелее — прощупала тебя шустро и незаметно.

Яна не сразу нашлась, что ответить.

— Ну, так что тебе все-таки понадобилось у меня в голове? — наконец спросила она, за неимением другого занятия, продолжая орудовать ножом.

Надя сдвинула красивые тонкие брови.

— Хотела узнать, правду ли ты сказала о вас с Вадькой. Похоже, что все-таки правду. Нет, ну в самом деле. Серьезно не видишь, как он на тебя смотрит?

Яна неопределенно пожала плечами.

— Не слепая. Но он же просто смотрит. Говорить ничего не говорит.

— И не скажет. Это же Вадька. Он после своей Оксаны так больше никому ничего и не сказал, — неудачливая ментант запястьем убрала со лба упавшую прядь волос. — И не смотрел ни на кого. Целых семь лет, с тех пор как нас занесло сюда. А теперь смотрит на тебя. Я серьезно, не понимаю. Да, он молчит, как дурак, но ты-то — тебе совсем нечего ему сказать? До сих пор не разглядела, что он за человек? Он тебе что, не нравится?

Гостья бросила последнюю картофелину в миску, заляпав столешницу.

— Нравится. Спас мне жизнь не один раз. Я ему благодарна. И Сереге благодарна. Если бы не они — я бы сюда не добралась. Но…

— Что? — не удержалась Надя, поскольку Янино ноканье явно затянулось. Хозяйка дома тщательно промыла мясо, бросила его в здоровенный казан. И, прикрыв тот крышкой, обернулась к гостье. — Что не так? Вадим не человек — поэтому?

Яна качнула головой.

— Нет, не поэтому.

— Тогда что? Только не говори, что типа он этого не хочет. Я его знаю, как облупленного — хочет, только предложи. Ну?

Яна непритворно вздохнула.

— Тебе лук нарезать не надо?

— Надо, — Надя отклеилась от стола, о который опиралась задом, и полезла в мешок под холодильником. — Я нарежу. Ты пока говори.

— Да нечего тут говорить, — гостья досадливо поморщилась. Прямолинейная и назойливая собеседница ее порядком допекла. Но, хотя жена Сереги лезла конкретно не в свое дело, Яна чувствовала себя достаточно обязанной, чтобы все-таки поддерживать разговор. — Забодала ты меня своим Вадимом. Все они… сначала «ути-пути» — а потом «гав-гав-гав». Не нужно мне этого больше.

Серегина жена бросила на нее слезящийся взгляд и вытерла под носом рукавом. Не помогло — лук, который она нарезала, продолжал делать его коварное дело.