– У меня осталось всего несколько вопросов. И это крайне важно. Давайте вернемся к «Саудовской принцессе». Вы помните, когда именно оказались на борту?

– В марте перед самой отправкой моей части домой. Я еще подумала тогда: «На черта мне был бы этот отпуск, если бы нас заранее предупредили, что уже через месяц мы вернемся в Джорджию?» Но нам никто ничего не говорил, и я решила немного развеяться.

Босх кивнул. Он сумел вернуть разговор в нужное русло. Теперь важно было удержаться в его рамках.

– А помните, как давали интервью журналистке? Женщине по имени Аннеке Йесперсен.

На этот раз для ответа Джексон понадобилась лишь краткая пауза.

– Той голландской девушке[23]? Да, я ее помню.

– Аннеке была датчанкой. Но давайте проверим, говорим ли мы об одном и том же человеке. Красивая блондинка примерно тридцати лет, верно?

– Да, это она. Я ведь дала всего одно интервью в жизни. Голландка, датчанка, но это точно она. Я помню и ее саму, и ее имя.

– Хорошо. Где вы с ней беседовали?

– В баре. Вот только не скажу точно, в каком именно. По-моему, там еще был рядом бассейн. Около него я проводила большую часть времени.

– А о самом интервью что-нибудь припоминаете?

– Об интервью? Ничего не помню, если честно. Она задала мне всего пару вопросов. Очень быстро. В тот день она беседовала со многими. А еще там орала музыка, и почти все были пьяные, понимаете?

– Конечно.

И вот он настал – тот момент, когда Босх должен был спросить о самом главном.

– А потом вы встречались с Аннеке?

– Да. Следующим утром на том же корабле, в том же баре. Но только она больше не работала. Сказала, что отправила в редакцию статью и снимки, а теперь пришло время отдохнуть. У нее оставалось, по-моему, еще два дня.

Босх задумался. Он рассчитывал услышать нечто другое, памятуя о поездке Йесперсен в Атланту.

– А почему вы спрашиваете про нее? – задала вопрос Джексон. – Это она погибла?

– Боюсь, да. Она мертва. Двадцать лет назад ее убили в Лос-Анджелесе.

– О милостивый Боже!