— Алеша, милый, у нас когда говорят «город», имеют в виду Невский проспект и ближайшие его окрестности, а во-вторых, я вам разрешаю называть меня просто тетя. Мне так будет приятно.

— Хорошо, тетя.

Ада весело рассмеялась.

— И кстати, тетя, зачем вам самой ходить по магазинам? У вас же, наверное, Клава ходит. Ада опять рассмеялась.

— Что вы смеетесь?

— Извините. Представила себе, как я тащусь из гастронома, а в руках у меня кошелка с картошкой, луком, снетками… Конечно, еду попроще у нас покупает Клава, а всякие вкусности нам привозят прямо на дом из распределителя…

— Какого это распределителя? — спросил Алексей настороженно

— Есть такой, вроде склада, что ли… Очень люблю ходить по магазинам на Невском. И не столько в «Пассаж» или в «Гостиный», потому что там сплошной ширпотреб для нашей рабоче-крестьянской публики, сколько в антикварные и комиссионные. Где шляпка, где зеркальце, где интересные туфельки…

В магазинах они провели три с половиной часа, не побрезговав и рабоче-крестьянским «Пассажем». Кое-где было интересно и Алексею — например, в антикварном магазине: ассортимент до боли напоминал харбинские лавочки. Последний час был для него мучительным, он тупо плелся за неутомимой Адой, таща ее сумку, свертки, пакеты. Она купила блестящее парчовое платье, муфту из куницы, итальянские босоножки и малахитовое пресс-папье с бронзовой ручкой в виде головы орла.

— Это Севочке, — сказала она. — Нельзя быть эгоисткой.

Несмотря на протесты Алексея, она заставила его примерить пиджак в клетку, который тут же и купила. В обувном отделе Алексей сделался обладателем блестящих черных полуботинок.

— А то ходите как босяк, — заметила она. Сам себе Алексей, облаченный, по настоянию всего семейства, в старомодный, но вполне добротный габардиновый костюм академика, босяком отнюдь не казался. И не беда, что брюки достают только до лодыжек, а сзади на поясе уложены в складки, заправленные под ремень. Алексей больше досадовал на другое — что не успел продать что-нибудь из маминых драгоценностей, а потому не мог сейчас оплатить свои покупки сам.

Выйдя из «Гостиного», Ада сказала:

— Уф-ф. На сегодня достаточно. Притомился, племянничек?

— Пожалуй… Но вы-то, тетушка, здорово потратились. Мужа не разорите?

— Его-то? За него не тревожьтесь — он себе еще нарисует.

Перекусить зашли — естественно, по распоряжению Алы — в «Норд», переименованный в «Север» в свете недавней борьбы с космополитизмом. Там они угостились салатом с крабами, семгой, эскалопами со сложным гарниром, предварив это пиршество разгонной рюмочкой коньяка. К закускам заказали по бокалу твиши, к мясу — хванчкару. На десерт подали кофе и профитроли в шоколадном соусе, фирменное блюдо «Норда». От обильной и вкусной еды с легкими возлияниями Алексей совсем размяк и рассказал Аде о Наташе Богданович.

— Хотите честно? — спросила Ада — Только дайте слово, что не обидитесь.

— Нечестно не хочу. К тому же, все давно отболело.

— Так вот, по-моему, она не любила вас, ваша Наташа. Может быть, думала, что любит, но любила только себя в вас.