Все, хватит.

Долой воспоминания! Мало ли, что там было четырнадцать лет назад? Слишком давно, слишком больно. Хочешь этой ночью видеть кошмары? Не хочешь, только кто тебя спрашивает…

Она проходит через салун, не глядя по сторонам. Поднимается на крошечную, размером с чайное блюдце, эстраду. Садится на свободный стул рядом с тапером. Дряхлый старик, тапер не делает ей замечания. Он вообще ничего не замечает вокруг. Пьян? Судя по дыханию, да. В тапере живы только руки, длинные пальцы с распухшими от возраста суставами.

Руки взлетают над клавиатурой и больше не возвращаются. Тапер берет стакан с виски, делает глоток. Тапер отдыхает. «Мрачный жулик», четырнадцать лет назад. Что там было еще, кроме «Мрачного жулика»?

Удивляясь самой себе, Рут начинает играть. Ей неудобно. По-хорошему, тапера следовало бы подвинуть. Музыка приходит сама, но беглость пальцев ушла безвозвратно. Кажется, что суставы распухли не у тапера, а у вас, мисс Шиммер.

Черный лак инструмента. Царапины.

Подпалины от окурков.

Не выпуская стакана, тапер щекочет клавиши левой рукой. Помогает. Временами он рокочет басами в духе негритянских духовных песен, но это так, шутка. Каждый развлекается на свой манер.

С помощью старика Рут добирается до конца дороги.

– Шопен, – с отвращением произносит тапер. Глаза его закрыты. Видно, как под черепашьими ве́ками движутся глазные яблоки. – Мазурка ля минор. Крошка, с чего ты решила, будто умеешь играть?

Рут пожимает плечами. Ей нечего сказать.

– Однажды я решил, что умею стрелять, – смех у тапера скрипуч, как несмазанные дверные петли. – Эта глупость вышла мне боком. Ты отделалась легче, ты везучая.

Рут встает.

– Спасибо, – говорит она.

– Десять лет, – отвечает тапер.

– Четырнадцать, – машинально поправляет Рут.

И приходит в себя:

– Что? О чем вы, мистер?!

– Десять лет, мисс. Вы заходили в «Белую лошадь» десять лет назад. Я был моложе, мое зрение еще не угасло. Я запомнил вас. Сейчас я вас не вижу, но помню эту искалеченную мазурку. Вы сели рядом со мной и заиграли Шопена. Так же бездарно, как сейчас. У вас какие-то счеты с Шопеном? Личная вражда?

Надо же! Рут действительно была в салуне десять лет назад. Играла мазурку? Нет, этого она не помнит. Дядя Том был жив, они ездили вместе. При жизни дяди Тома все было иначе. Когда ты чувствуешь себя защищенной, это и есть жизнь.