– Да… – зимняя стужа в голове промораживала в том числе и мысли, отчего те становились плотными, ломкими, звенящими, как вывешенное на мороз влажное белье. – Я думал… какие-то хищники…

– Помилуй бог! – воскликнул Господь-М. – Нет тут никаких хищников. Кроме меня, конечно, – осклабился он и добавил: – Неплохая шутка. Лугоморье – местечко безопасное. Почти. Здесь можно скорее угодить в историю, нежели в пасть хищнику.

Еще раз внимательно осмотрев Свордена Ферца с ног до головы, Господь-М взвалил, иначе и не скажешь, Естествопытатель на плечо и зашагал вперед по узенькой тропинке, что вела прочь от реки к Белому Клыку.

Под ногами хлюпало – сказывалась близость воды. Кое-где в грязи виднелись вдавленные отпечатки звериных следов. Вполне можно себе представить, как плотные заросли раздвигаются и оттуда с пыхтением и неукротимостью атомного танка появится очередное медоносное чудище или что покрупнее, но столь же безобидное в своем навязчивом интересе к двуногой форме жизни.

– Они их едят, – сообщил Господь-М. – Доят, конечно, но еще и едят. Этакая молочно-мясная порода. Правда удобно? Не нужно забивать скотину, срезал кусок мяса – и готово!

– Кто – они? – все-таки манера выражаться у человечка не предполагала наличия собеседника.

– Те, кто здесь живут. Там, – Господь-М махнул рукой, – у них есть целый город. Точнее, даже не город, а… то место, где они часто останавливаются, скажем так.

– То место, где часто останавливаются, – повторил Сворден Ферц.

– Они кочуют по всему лугоморью, используют для этого птиц, медоносных чудищ, еще некоторых животных. Биологическая цивилизация. Даже не цивилизация, а своеобразный разумный биоценоз. Разум, который не остановил эволюцию, как это обычно происходит, а управляет ею.

– Как те, что на болоте? М-м-м… славные подруги?

Господь-М ответил не сразу, продолжая шагать по тропинке, но Сворден Ферц готов был поклясться, что на его лице возникло выражение глубочайшего отвращения.

– Нет, – отрезал, наконец, Господь-М. – Здесь иной принцип. Скрещивание, культивирование, привой. Практически Высокая Теория Прививания, но только в отношении окружающей среды, а не человека.

Они еще прошагали какое-то время молча, пока Господь-М вновь не заговорил. Определенно, вербальная депривация – страшное испытание!

– Почему бы и нет? – вопрос не требовал от Свордена Ферца ответа и служил лишь для затравки. – Уж коли для пробуждения разума требуется неблагоприятная или даже враждебная среда, то почему бы не испробовать другой путь цивилизации – не формировать расширяющиеся ноосферные анклавы, как делаем это мы, а саму биосферу приспособить к человеческим потребностям? Человек груб, завистлив, волосат и мелок в собственных устремлениях, если он и посмотрит лишний разок в небо, то лишь в поисках съедобной твари, а не для любования красотами угасания мирового света. Увы, таковым его делает среда! – Господь-М даже пальчик указательный поднял и погрозил кому-то незримому.

– Быт заел, – откуда-то вспомнил Сворден Ферц.

– Вот-вот, – охотно поддержал Господь-М. – Ведь что такое волосатая обезьяна? Прежде всего, существо, не удовлетворенное желудочно. Я, конечно же, не утверждаю, что сытость пробудит в этом угрюмом звере тягу к чему-то более возвышенному, нежели спаривание с самкой, но в общем ход вещей именно таков – потихоньку, полегоньку выбираться из вонючей блохастой шкуры, создавая более комфортное существование специально для этого подобранной дубиной. Волосатая обезьяна долго плутала по лабиринтам социальной эволюции, попадая в тупики и выбираясь из под завалов, пока в один прекрасный момент не выползла из пещеры под открытое небо полудня. Все пути открыты! – Господь-М широко развел руками, отчего лежащий на плече Естествопытатель угрожающе качнулся и мрачно глянул на Свордена Ферца черным отверстием ствола.

– Вертикальный прогресс?

– Вот-вот. Вертикальный прогресс. И кто виноват, что вышедшее из пещер неандертальства и кроманьонства человечество отнюдь не рвануло в общем устремлении к небу? Большая часть предпочла все так же блуждать по равнине, именуя свои скитания цивилизацией.

– Для небожителя вы чересчур суровы к нам, – заметил Сворден Ферц.

Белый Клык становился все ближе и ближе. Порой казалось, что он сам движется навстречу долгожданным гостям, величаво скользя по вывернутой наизнанку поверхности Флакша. Свордену Ферцу даже почудилось – прислушайся он внимательнее к обволакивающему его гулу лугоморья, и сквозь шелест трав, хлюпанье воды под ногами, стрекотание насекомых обязательно проступит скрип огромных каменных глыб, с неторопливостью улитки ползущих вверх по склону.