– Э-э-э… так.

– По отдельности мы бы здесь все сгнили. Кто пошел бы на поверхность? Кто бы чинил помпы? Каждый по отдельности? – Церцерсис с сомнением посмотрел на свою руку, точно ожидая, что она отделится от тела и отправится по своим делам.

– Но если никто этого делать не будет, то все погибнут. Каждый это понимает. Поэтому и берут на себя часть общей работы.

– Ха, даже если эта часть – быть приманкой для дерваля? – спросил Церцерсис.

– Риск есть везде, – ответил Сворден, но тут же вспомнил Блошку – на существо, которое осознавало всю опасность предприятия, она никак не походила.

– Где ты такого дерьма нахватался? – вздохнул Церцерсис. – Вот, посмотри, – он растопырил пальцы, – это – Блошка, это – Гнездо, это… – Церцерсис сжал кулак. – Все они – это я. И только я решаю – кому помпы чистить, а кому на корм пойти.

– И как же ты решаешь? То есть, нет. Как ты заставляешь их выполнять то, что решаешь?

– А как ты заставляешь себя отливать? – спросил Церцерсис. – Тут и заставлять не надо. Нужно захотеть. Все остальное – дело редуктора.

– Редуктора? – переспросил Сворден.

– Да, редуктора, – подтвердил Церцерсис.

– Тот, который на баллисте?

– Да.

– Ну, хорошо. Редуктор. И что же он делает?

– Вот, – Церцерсис выпрямил пальцы, затем медленно сжал их в кулак.

Такое мы где-то проходили, мелькнуло у Свордена. Страх, презрение к человеку плюс лучевые технологии превращения гордого звучания в бурление желудка – сытого или пустого – разницы нет.

– У меня появилась идея, – Церцерсис встал, подошел к крану и налил еще воды. Громко отхлебнул.

– Приди с той стороны в наш мир могущественные люди, отдельные люди, такие, о которых ты толкуешь, то они немедленно начали бы наводить здесь свои порядки. Ведь они бы нас пожалели. Жуткий мир. Кровавая бойня. Блошек не бережем. Жалость – страшное чувство, Сворден. Она заставляет думать, что весь мир в твоей власти. Или желать этого.

– Что тут плохого? – спросил Сворден. – Разве в мире нет ничего, что надо изменить? А если пришельцы так могущественны, то почему бы им не взяться за это?

– Мир – дерьмо, кехертфлакш, – Церцерсис подергал двумя пальцами кончик носа. – Но из мешка дерьма и мешка галет получится два мешка дерьма. И даже здесь, – Церцерсис топнул по палубе, – стоя по колено в гноище, мне жутко представить, во что превратят мир твои отдельные пришельцы. Они будут жалеть совсем неправильные вещи.

– Вовсе они не мои, – сказал Сворден.