— Это че? — офигел Леха.
— Хрен его знает, — начал я, но взглянул на браслет и с удивлением увидел надпись:
И все? Дурацкий салют, и никаких плюшек? Фигня какая–то.
— Не обращай внимания, у меня меч с прибабахом.
— Прикольно, — хмыкнул Лекс и, склонив голову набок, поинтересовался: — А на кой ты богомола в сумку запихнул?
Не понял. Я на его глазах спокойно валю моба, которого мы вроде не должны осилить, а он недоволен?
Леха, уставившись на мое возмущенное лицо, рассмеялся.
— Внутрь загляни.
Я приподнял суму и посмотрел на тушку, испачканную чем–то ярко–зеленым. Рядом лежали четыре медяка, пергамент под названием «
— И что? — я покрутил флакон в руке. — Ерунда, он даже не треснул. Тут, похоже, все стекляшки крепче алмаза.
Лекс покачал головой.
— Рокот, богомолы ядовиты. Он наверняка исплевал твою сумку, вон и сам весь перепачкался. Теперь ты ничего съедобного в нее положить не сможешь.
Вот дерьмо! Он прав: внутри сумы блестят еще не высохшие ярко–зеленые пятна. Надо было сообразить, что так получится.
— Блин, а я думал, мы сейчас всех тут покрошим.
— Индюк тоже думал, что купается, пока вода не закипела, — подмигнул Леха.
Он сорвал пару дубовых листков, тщательно вытер монеты, пузырек и попытался отдать все мне. Я покачал головой, мол, пополам. Лекс кинул в свою суму два медяка и похлопал меня по плечу.
— Ладно, не парься. Сейчас сотру, что смогу, но жратву все равно лучше не класть.