— Тьфу ты, вонь какая! — он врезался лицом в болотную жижу, едва не задохнулся от запаха и попытался покинуть нашу уютную яму, но я услышал звук моторов, заходящих на второй круг, и, схватив бойца за ремень, бесцеремонно втянул обратно.

— Сиди тут! — рявкнул я при этом. — А лучше лежи, и башку прикрой руками!

— Чего раскомандовался-то? — набычился лопоухий, но тут землю тряхнуло так, что зубы застучали друг о друга, и все желание болтать мгновенно пропало.

Парень рухнул плашмя прямо в лужу, и исходящая оттуда вонь его уже совершенно не волновала.

Уши мгновенно заложило, и я чуть приоткрыл рот, чтобы слух восстановился.

Дьявол! Бомбят прицельно — явно знают, где стоит состав. И светлеть постепенно начинает. Еще четверть часа, и конец.

И тут, словно боги услышали мои молитвы, в воздухе добавились новые звуки, близкие и родные моему сердцу, спутать которые я бы не смог ни с чем.

— «Яки» пошли! — радостно пояснил я своему соседу по луже. — Наши!

Застрекотали пулеметы, и немецкие бомбардировщики пустились наутек. Странно, что у них не оказалось прикрытия, но, видно, план был прост — быстрый налет, сброс боезапаса и мгновенное отступление. И, надо признать, врагу это практически удалось сделать. Но и наши не оплошали.

Лопоухий высунулся из ямы и пытался рассмотреть хоть что-то в черном небе, которое время от времени освещалось, расцвеченное трассирующими пулями.

— Смотри, смотри! — завопил он, радостно потрясая кулаками. — Одного зацепили!

Я и сам уже видел, что темный силуэт немецкого самолета, отчетливо видимый на фоне луны, внезапно начал кренить носом, а после и вовсе вошел в крутой штопор.

В ту же секунду от него отделилась человеческая фигура, почти сразу же расправился парашют, и пилот начал медленно снижаться, в то время как его машина на всем ходу врезалась в землю где-то впереди в лесу, озарив на мгновение небо огненным сполохом — видно, сдетонировали оставшиеся бомбы… а потом вновь стало темно.

Оставшийся бомбардировщик и преследующий его «Як» давно ушли из поля зрения.

— Летчик! Он живой! — лопоухий говорил очевидные вещи, и лучше бы помолчал, но способа закрыть ему рот я не видел — не применять же к своему боевому товарищу грубую физическую силу.

Мы, помогая друг другу, выбрались наверх из ямы, и тут же, как чертик из коробочки, откуда-то из тьмы на нас выскочил всклокоченный человек с безумным взглядом и пистолетом в руке. На плечах его были погоны майора.

— Бойцы! — сходу заявил он, крутя головой в поисках других красноармейцев. — Переходите в мое распоряжение!

— Да!

Видно, мы отбежали дальше остальных от состава, и теперь оказались ближе всех к сбитому самолету.

— Задача — взять живым летчика! Он, сука, где-то недалеко! Если промедлим — уйдет, тварь фашистская! Приказ понятен?