Внутри церквушки как в песне Высоцкого — смрад и полумрак, дьяки курят ладан. Вообще-то, насколько мне известно, правильно нужно говорить — воскуряют, ибо курят табак и прочие травы-отравы. Но поэту для рифмы всяко дозволено, бывает словечко перекрутят так, что сходу и не догадаешься, чего оно означает.
В притворе группа деятельных старушек ревниво визуально оценивает всякого входящего. Там же лавка торгует свечами, иконками, крестиками и прочими религиозными атрибутами. На меня местные стражи порядка в юбках не обратили никакого внимания. Похоже благообразный вид моих седин им пришелся по душе. А вот заглянувшего в храм, насколько я понимаю, любопытства ради уроженца Средней Азии так шуганули, что тот рванул на выход со всей возможной прытью. Зря они так кардинально с ним, может быть, человеку стало тесно в рамках магометанства, может, пришел приобщиться к православной благодати, а эти церберши всё испортили. Здешнему батюшке неплохо бы прочистить мозги своей чересчур бравой гвардии, насколько мне известно, представителям других религий и конфессий находиться в пределах притвора не возбраняется. Впрочем, мне все эти «танцы с бубнами» абсолютно по барабану, ибо хоть дед Трофим и атеист, заботами его отца и матери крещен. По случаю посещения храма у меня даже крестик наперсный под рубахой имеется.
Вошел в среднюю часть церкви, собственно Храм, перекрестился, как полагается на образа, дабы не вызвать на себя гнев старушек. И тут же буквально обомлел — из меня попытались вытянуть те крохи магической энергии, что были в моем внутреннем хранилище. А вот и хренушки вам местные Высшие Силы. Я не простой обыватель и ко всякого рода подобным проявлениям привычный. За всю долгую не только по местным меркам жизнь Илема Этанарского, его не раз и не два пытались ограбить маги, демоны, ангелы, в этом списке даже шаман троллов имеется. В результате все неудачники, примкнули к моему темному воинству в виде поднятых умертвий. Закрыться от сторонних воздействий для меня проще простого, даже имея незначительный запас магии, что, собственно, я тут же и сделал.
Осмотрелся, прислушался к окружающей обстановке. Вроде бы всё спокойно. Стороннего подозрительного внимания не ощущаю иных воздействий также. Утренняя служба завершена. Главный жрец отдыхает. В помещении пара служек наблюдают за порядком. С десяток прихожан истово молятся ликам святых. Вне всякого сомнения, какая-то беда приключилась либо с ними, либо с близкими им людьми, потому и усердствуют сверх всякой меры. Кстати, дьяки кадилами не машут, без того запаха фимиама предостаточно. По стенам образа. Амвон небольшое возвышение, с которого батюшка осуществляет окормление паствы. Далее алтарная перегородка, иными словами, иконостас. Освещение слабое, из-за игры колеблющегося света от лампадок и свечей плоские иконописные лики приобретают объем и кажутся живыми. На психику действует даже мне темному колдуну и некроманту. Неплохо православные священнослужители обустроились. Мои продвинутые внуки сказали бы: «Креативненько».
Сюда ходят либо по привычке, либо с большой бедой. Не даром говорят: «Гром не грянет, мужик не перекрестится». Человек в расстроенных чувствах, попав под легкое наркотическое воздействие сгорающего на углях ладана, как бы отстраняется от постигшего его или его близких горя. А вполне убедительные речи церковных проповедников под фимиам становятся еще более убедительными. Конечным этапом данного действа является обращение к Богу через молитву у какого-то конкретного образа. Да, да, именно «чудодейственные» иконы являются своего рода сборниками духовной (понимай — жизненной, астральной или магической) энергии молящегося. Много не отбирают, но как говорится, курица по зернышку клюет, или бабушка к бабушке. С одной стороны, чистейшей воды беспринципный грабеж. С другой — взаимовыгодный обмен, ты отдаешь Богу часть, по существу, негативной энергии, взамен получаешь душевное успокоение и умиротворение. В общем-то неплохой размен, я даже зауважал здешнего Бога. Хотя судя по ценникам в церковной лавке, мирское местной братии также не чуждо. Ну не поедет же батюшка исповедовать смертельно-больного прихожанина на паршивом «Логане», нет ему подавай авто класса «люкс». Ладно пусть тыряь энергию, пусть обирают прихожан, мне все равно. Но на кой хрен вот так в наглую пытаться опустошить мое хранилище? Тут я несогласный.
Осмотрелся вокруг и, убедившись в том, что на меня никто не обращает внимание, подошел к висящей на стене иконе неведомого мне святого. Внимательно осмотрел деревянную доску магическим зрением. Ага, все понятно, отмечаю канал по которому «дарованная» верующим энергия тут же утекает в алтарное помещение, расположенное за иконостасом и так от каждой иконы. В свою очередь там имеется своего рода концентратор, который по достижении определенного объема энергии отправляет её… Куда? Разумеется, конечному потребителю. Вот такая незатейливая схема. Здесь даже никого одурачивать не пытаются. По существу работает взаимовыгодный принцип: ты — мне, я — тебе.
В настоящий момент концентратор-накопитель по моей оценке полон где-то на три четверти от максимального объема. А если…
Я в который раз воровато осмотрелся. Хе, в храме все спокойно, всяк занят собственными делами, на меня не смотрят. Подключился к каналу передачи и потихоньку начал откачку энергетической субстанции. Нейтральная энергия чистого белого цвета — то, что нужно всякому чародею, для хранения во внутреннем накопителе её и преобразовывать нет необходимости. Это потом под действием присущей мне индивидуальной чародейской способности она полностью трансформируется со стопроцентным КПД в серую некроэнергию, или с большими потерями в какой-либо иной вид магии.
Опа! Увлекся и не заметил как полностью опустошил церковный накопитель. Вот что значит перманентный энергетический голод для профессионального мага. Затем тщательнейшим образом осмотрел внутреннюю искру. Тээк-с, уже не искорка — скорее вишенка (хе-хе, на торте). Здесь не только на отремонтировать зрение и вырастить зубы, основательно оздоровить организм хватит, главное, чтобы Чубайс не окочурился. Впрочем, об этом будем думать позже. Сейчас главное унести прихватизированное добро без ущерба для моей драгоценной тушки. Эвон бабки у входа зырят глаза пузырят, по команде сверху тут же затопчут и на лоскуты порвут.
Как выяснилось, главная опасность для меня исходила все-таки не от старушек. Стоило мне сделать пару шагов в сторону выхода, как в храме что-то кардинально поменялось. Ненавязчивый монотонный гул молящихся куда-то вдруг пропал, в помещении стало как будто темнее, люди застыли недвижимо в самых неожиданных позах. Лишь один из служек парнишка лет двадцати пяти весьма могучих статей, круглолицый с аккуратной темно-русой бородкой уверенно направился в мою сторону и, гневно глядя на меня своими выпученными серыми зенками, рявкнул:
— Ты что творишь, дед?! С какого… воруешь благодать, не тебе предназначенную?!
Вот же вляпался. Не хватает мне конфликта со здешним духовенством, точнее с магической его составляющей. Не думаю, что все здешние попы и прислужники продвинутые чародеи — вон, второй служка недвижим, значит неодаренный. Ладно, морду кирпичом, как выражается мой реципиент: «Я — не я, и лошадь не моя». Попробую отбрехаться.
— Да ты что, внучок, ничего-то я и не крал. Молился усердно Господу нашему Иисусу Христу о ниспослании Благодати… — Трижды перекрестился с перепугу, вроде как гром грянул, при этом, к счастью, ничего не напутал. — Вдруг… сам не понимаю, что случилось. Воспарил к небесам аки ангел господень, будто крыла за спиной выросли. Не иначе чудо от Спасителя нашего случилось. Снизошел, получается, до раба своего Трофима.
— Так, дед, ты мне зубы не заговаривай! Признавайся, кто подговорил красть Благодать?!
— Еще раз повторяю, внучок, никто меня не подговаривал, Трофим Афанасьевич Смирнов за всю свою долгую жизнь копейки ни у кого не украл. Так что не надо меня попрекать в том, чего я отродясь не совершал. Говорю же, молился у святого лика, испросил у Господа толику Благодати, для себя и сына больного. Всеблагой услышал и одарил мя своим вниманием. Тебя как звать-то милок?
— Пантелеймон, — на автомате ответил молодой дьякон.
— Так вот, Пантелеймон, чрез всего меня, навроде как, волна живительного света прошла, будто годков двадцать скинул. Надеюсь, сыну мому Александру также что-то перепало. Сёдни позвоню, спрошу, как он там.
Пока я изображал перед церковнослужителем эдакого недалекого дедка, тот пытался меня прозондировать на предмет состояния моего внутреннего хранилища. А вот и хренушки вам, уважаемый дьяк, чтобы какой-то начинающий чародей смог пробить астральную защиту Илема Этанарского… Ха-ха! и еще тыщу раз ха! За моими плечами не одна сотня магических поединков еще с времен Академии, где всякий Светляк считал своим долгом как-нибудь унизить единственного на всем потоке некроманта. А там были такие зубры, не чета этому пацану, возомнившему себя Дланью Христовой. Так что хрен тебе, уважаемый церковник, ты узришь только то, что я позволю тебе увидеть. Легкий ментальный посыл и магическому зрению Пантелеймона доступна лишь слабая искорка, никак не тянущая на прихваченную мной «вишню».
— Неужто еще один осененный?! — пробормотал про себя дьякон. — Интересно, куда делась вся благодать? Трофим Афанасьевич, расскажите, что с вами случилось?
Ага уже не «дед, что ты творишь?», а уважительно Трофим Афанасьевич. Прогресс налицо. Еще бы выбраться отсюда в животе и здравии, без ущерба для церквушки и этого одаренного.