– То есть она тебе не нравится?

– О, она мне очень нравится. Просто я ей не доверяю, и ты тоже не должен. Со всеми остальными мы провели вместе немало времени. Старались вместе. Терпели поражение. Она же… – Халила постучала кончиком пальца по своей тяжелой керамической чашке. – Она бланк, чистый лист, и, пока мы не увидим, что на ее страницах, я бы держалась от нее подальше. Нас осталось всего девять. Трое еще вылетят. Мне следует думать об этом, а не наживать новые проблемы.

Сказав это, Халила еще раз пожала плечами, и на ее губах показалась печальная полуулыбка. Она сегодня какая-то другая, подумал Джесс. Серьезнее. Взрослее. Явно теперь она больше чувствует себя на своем месте, уверена в своих способностях. Здесь, среди людей, которые ее уважают, она засияла, словно бриллиант.

Она бы, вполне вероятно, тоже могла привлекать Джесса, если бы только не дала всем ясно понять, что ее подобные вещи не интересуют. Только Дарио продолжал напирать, и, как понял Джесс, поведение Дарио одновременно Халилу очаровывало и выводило из себя. Однако Джесс сомневался, что Халила когда-либо ответит Дарио взаимностью. Она придавала слишком много значения тому самому совету, который только что дала Джессу. «Трое еще вылетят».

Халила не хотела оказаться в числе этих троих… или терять кого-то из тех, кто ей симпатичен. И не хотела отвлекаться.

За завтраком они больше не разговаривали. Джессу нравилась способность Халилы сказать то, что она хотела, после чего забыть об этом и двигаться дальше. Эффективный подход.

Портеро пришел на завтрак следующим, зевающий и угрюмый. Он проворчал что-то в знак приветствия, положил себе на тарелку еду, а потом уселся подальше от них. Дарио налил себе лишь кофе и сел рядом с Портеро. Глен всех по-прежнему избегала и сидела одна, по крайней мере пока Морган не появилась в компании Идзуми и обе они не нарушили личные границы Глен, сев рядом. Глен это еле стерпела, она явно не была рада.

Томас чуть не опоздал, а когда он наконец пришел и потянулся за булочками, Идзуми – снова подошедшая к столу за едой, что было примечательно, учитывая, какая она худая, – шлепнула его по руке.

– Помой руки, прежде чем прикасаться к чему-либо, Томас, – сказала она ему. – Ты весь грязный.

Это была правда. Его пальцы были измазаны темным жиром, и Томас, покраснев, поспешил выйти из комнаты. Когда он вернулся, его руки уже были идеально чистыми, и, набрав еды, он подсел к Джессу с Халилой.

– Guten Morgen[12], – произнес он. – Как вы думаете, мы переживем сегодняшний день?

– Это зависит от того, что для нас приготовил профессор Вульф, – сказал Джесс. – А над чем ты работал с утра?

Томас с самого начала обустроил для себя рабочее место в подвале, в уголке, где раньше было складское помещение. Там он чинил вещи, которые спасал со свалки и рынков. Оставалось загадкой, как он находил на это время, учитывая, что профессор Вульф никого не щадил. Однако Томас утверждал, что это его только успокаивает.

– Кое-что замечательное, – отозвался Томас, и выражение его лица стало хитрым. – Думаю, тебе, Джесс, особенно понравится. Я все думал о том, как работает кодекс…

– Кодекс работает благодаря скрывателям, и профессор Вульф дал нам ясно понять, что все подробности касательно этого остаются в секрете. Только самим скрывателям разрешено это знать, – сказала Халила. – Томас, я думала, это-то уж ты уяснил.

– Я уяснил! Но только представь, если бы мы смогли сделать так, что все это будет ненужно!

– Что будет ненужно?

– Кодекс. Скрыватели. Все.

– Ненужно? Томас! Это ведь суть Библиотеки! – Халила понизила голос, и Джесс видел беспокойство, промелькнувшее в ее глазах. Когда Томас снова попытался заговорить, она жестом призвала его говорить тише.

Для Томаса говорить тише означало хрипло шептать, и Джесс не был уверен, стало ли их от этого слышно меньше.