Странным показалось ей, что, оплакивая дочку, Жанна не скорбела о муже. Решила отойти, оставив женщину наедине — может, стесняется.
Жанна, заметив, что Ксении рядом нет, действительно прикоснулась к могиле мужа. Она гладила холодный земляной покров, с трудом представляя себе, что под этой огромной тяжестью Валику, ее любимому Валику, земля может быть пухом. Прикосновение к леденящему холоду осенней земли с особой остротой пронзило сознание Жанны. Валика больше нет! Как нет их маленькой кровиночки! А сны — это только желание из ночи в ночь оживлять его. Нарушать его покой. Она ясно осознала всю сущность ее ночных фантазий. Это было эгоистическое желание не отпускать его в мир иной. Поняла всю противоестественность своего эгоизма.
— Я отпускаю тебя, — прошептала она, — покойся с миром, мой дорогой. Я люблю тебя по-прежнему. Но любовь моя не потревожит больше твой покой. Путь Господь простит тебе все грехи. Я буду молиться за тебя и за нашу малышку. Прости, что не уберегла вас.
Это было настоящее возрождение к жизни. Болезненное, но благодатное. Память о дочери и муже навсегда останется с ней. И сколько бы ни прошло лет, боль потери тоже останется с ней навсегда.
Ксения, издали молча наблюдавшая эту сцену, успокоилась — так должно быть. Когда-нибудь это должно случиться. Принять и испросить прощения — вот что важно для выздоровления. Живые должны жить…
Глава 8
Анита позвонила Жанне поздно ночью:
— Жаник, у меня, кажется, началось! Что делать? Ты можешь приехать?
— Звони немедленно в скорую! Сумка собрана?
— Нет, я не думала, что это может случиться так неожиданно. У меня на полу лужа, — Анита плакала.
— Кровь? — в ужасе спросила Жанна.
— Нет, из меня плюхнулось чуть-ли не ведро чего-то похожего на воду.
— Я сама вызову бригаду. Ты ложись и жди.
Жанна опередила приезд Скорой помощи. Она ласково журила подругу, всегда такую деятельную, когда дело касалось других. А для себя даже не собрала сумку, которая должна быть готова у каждой беременной женщины. Но Анита оставалась сама собой — беззаботной, бесшабашной, неосторожной, но везучей.
Через пять дней Ксения Петровна и Жанна встречали ее из роддома с конвертом, перевязанным голубой лентой.
Жанна настояла, чтобы Анита переехала жить в ее просторную квартиру, хотя это решение далось ей не без труда. Оставлять ее одну с малышом было боязно. Да и Ксения считала это наиболее разумным вариантом.
Хлопот хватило всем. Как оказалось, Анита со своей беспечностью не заготовила приданного для малыша. Все заботы об этом легли на плечи Жанны. И, надо отдать ей должное, она отлично справлялась: кроватка, коляска, бутылочки, чепчики, смеси — все было на высшем уровне. Жанна так увлеклась, что даже не заметила, что стала основным добытчиком в новой ее семье. Ей это доставляло удовольствие. Только иногда, глядя на счастливую, хоть и совершенно беззаботную подругу, ей становилось жалко себя.
Зависть? Это было не для нее. Она всей душой любила свою Ани, полюбила и ее малыша. Только не согласилась с предложением Аниты назвать ее сына именем покойного мужа. После долгих споров между тремя женщинами ребенка назвали Данилкой. Окруженный тройственной заботой, Данила быстро прибавлял в весе, чем очень радовал женское царство.
Увлеченные сюсюканьем вокруг малыша, они совсем забыли о существовании Антона. Да и с ним творилось что-то невероятное. Если раньше Ксения Петровна была озабочена его вниманием к Жанне, то теперь было очевидно, что он все больше очаровывался хохотушкой Анитой, что не особенно нравилось бабушке. Однако, благоразумно решив, что из всех зол надо выбирать меньшее, Ксения смирилась и пустила все на самотек.