— Водкой мордой протру, запах еще приятнее будет. Во всяком случае, соблазнительнее.

— Так госпиталь ушел. Еще вчера.

— Всех вывезли?

— Всех. Грузовики два рейса сделали. Лейтенант, что ими командовал, сказал, что военврач на аэродроме такую бучу поднял! Машины еще во второй рейс не ушли, а раненых уже в самолет грузить начали. Военврача самого чуть не силком в него засунули. За ним там уже целая депутация явилась. Он же у нас какой-то видный спец.

— А что же он тогда в госпитале делал? Раз такая величина здоровенная.

— А кто ж его знает! Мало ли как все повернуться может. Вот у нас в роте и танкисты нашлись, и минометчики, и даже саперы. А числятся все пехотинцами.

— Да и не говори, лейтенант… Чего только в жизни не бывает! Что там за стрельба, выяснили?

— Выяснили. Немцы по болоту долбят.

— Ну и флаг им в руки. Оттуда еще затемно наши ушли. Значит, будут сегодня фрицы наступать. Это они себе дорогу расчищают. Чуток время пройдет, и по окопам звезданут.

— Объявляем тревогу?

— Незачем. Пока они болотные кочки с землей сровняют, пока по окопам нашим пустым пройдутся… Я думаю, что минимум час у нас есть. Пусть люди пока чаю попьют, перекусят, чем Бог послал. Распорядись, чтобы водку им раздали.

— Не рано с водкой-то? После боя и раздали бы.

— Не рано. Они, лейтенант, не глупее нас с тобой. Каждый знает, что старшина еду и водку всегда после боя выдает. Получает-то он ее заранее, по количеству живых, а выдает тем, кто уцелел. А здесь мы им понять дадим, что хотим их всех живыми увидеть.

— Ну… Некоторые могут и иначе подумать. Мол, последний бой, чего уж тут жалеть!

— И так может быть. Зато злее драться будут.