Йенс на миг задумался.

— Да, она пропала в среду две недели назад. В четверг я позвонил в полицию.

Парень-полицейский что-то пометил у себя в блокноте. Ручка шелестела, скользя по бумаге.

— В своем заявлении вы сообщили, что дверь была заперта, когда вы вернулись домой в среду, так?

Йенс перевел взгляд на окно. Там под батареей стояла собачья лежанка и валялась резиновая кость.

— Да, дверь была заперта. Я точно это помню, потому что боялся, что забыл ключи на работе. Я несколько раз позвонил в дверь, надеялся, что Лили мне откроет, но она не отозвалась. В конце концов я нашел ключи у себя в портфеле.

— Ясно.

Прежде чем продолжить, женщина посмотрела на своего коллегу.

— А еще вы говорили, что нашли в прихожей ее сумочку?

— Да.

— В ней были ключи?

— Да, а еще ее кошелек, паспорт и лекарства.

— Лекарства?

— У нее бывают мигрени. Она никогда не выходит из дома без своих таблеток.

Йенс потер глаза, чтобы сдержать слезы, которые наворачивались всякий раз, когда он думал о Лили.

— Вам не показалось странным, что дверь была заперта, когда Лили ушла, хоть ее ключи и остались в квартире?

— Да, показалось.

Полицейский, который вел записи, сильнее нажал на ручку. Йенс подался вперед и попытался увидеть, что он там царапает, но не сумел разобрать почерк.

— А ключи от квартиры были у кого-нибудь еще? — спросил парень-полицейский.

— Нет.