–Спокойной ночи!– крикнули все хором.
–Тшш! Я что сказал про шум?– строго спросил лакей, уже перешагнув порог. Но весь эффект строгости был разрушен улыбкой, которой Вильям одарил присутствующих, прежде чем закрыть дверь.
–Мне кажется, или он стал добрее?– спросил Гейб.
–Может быть,– ответил Фрэнк.
Но Гейб не услышал предположение. Он рассматривал гостиную. Это была скромная комнатушка с одним большим диваном, по обеим сторонам которого расположились два кофейных столика. За ними стояли по одному глубокому креслу. Всё вместе образовывало полукруг, приставленный к камину, что служил единственным источником тепла и освещения.
Мальчик оторвался от изучения комнаты и накинул на себя халат. Но когда он пытался завязать махровый пояс…
–А-А-А-А-А-А-А-А…
Невероятный вопль заполонил комнату. Гейб в страхе резко развернулся, дабы выяснить, в чём дело. Первое, что он увидел, был Хёлле, который застыл на одном месте, тупо смотря на что-то перед собой. Остальные окружили третьеклассника и находились в таком же шоке, что и Гейб.
–Ты чего орёшь?!– шикнул Эрне.– Кому сказали про…
Но он не договорил. Хёлле вытянул руку вперёд, указывая на причину своего крика. Гейб проследил за его рукой. В тот же момент ему стала понятна реакция Хёлле. Все, кто был в комнате, уставились на Рика.
–Ри-и-ик…– протянул Эрне.– Что это за хрень?
Всё тело рыжеволосого мальчика покрывали многочисленные шрамы: от голеней и до самых ключиц. Некоторые, например те, что на спине, были побольше. Те, которые расползлись по остальным местам, были тонкими, с чёрной коркой запёкшейся крови. Гейб сразу же догадался о том, что шрамы на спине остались после многочисленных порок в приюте. Но остальные Рик нанёс себе сам. И этот факт сильно тревожил Гейба. Однако ещё больше ему не нравился ответ мальчика на вопрос Эрне. Точнее, его полное отсутствие.
Рик никак не отреагировал ни на крик Хёлле, ни на возмущение Эрне. Он лишь спокойно продолжил натягивать на себя пижаму, постепенно пряча свои увечья под тонким слоем ткани. Когда Рик оделся, он направился к выходу.
–Рик, постой,– попытался остановить друга Гейб.
–Спокойной ночи,– буркнул рыжеволосый и скрылся за дверью.
Друзья остались в полном недоумении.
Глава третья: Время
На следующее утро Гейб проснулся от ощущения невероятного головокружения и сильной сухости во рту. Ко всему прочему, эти два чувства дополнялись тяжёлым уханьем сердца где-то глубоко в груди, мутью в глазах и бесконтрольными движениями собственных рук и ног. Точнее, отсутствием этого самого движения и каких-либо для него сил. Сейчас мальчик, наконец, узнал, что чувствует отец во время очередного похмелья, и, после того, как он это узнал, юный любитель детективов мысленно отметил, что ему чертовски не нравится это состояние. Более того, оно его пугает.
Гейб попытался встать с кровати. Это было большой ошибкой, поскольку мальчика сразу же подкосило, и он очень сильно и очень больно грохнулся на пол. Благо, внизу валялось одеяло, которое Гейб, видимо, сбросил с себя, пока спал. Полежав около минуты, он предпринял вторую попытку. На этот раз, более удачную. Опершись одной рукой о прикроватную тумбу, юный любитель детективов кое-как смог подняться и сесть на край постели. Сделав это, он осмотрелся.
В комнате было светло. За окном плыли серые тучи, а по стеклу монотонно стучали крупные капли дождя. В самом помещении ничего не изменилось. К слову, юный любитель детективов не особо-то помнил, как оно выглядело до сегодняшнего дня. Часы, висевшие на стене, что в данный момент располагалась справа от Гейба, показывали половину одиннадцатого. Очевидно, мальчик проспал почти что до полудня. У той же стены стоял длинный письменный стол, над которым высоким овалом расплылось кристально чистое зеркало. По бокам от зеркала висели две маленькие лампы с жёлтого цвета абажурами. У противоположной стены, слева от окна, прямо из пола вырастал комод. Он был таким высоким, что почти достигал потолка. Его открытые пустые полки, покрытые толстым слоем пыли, отчего-то навевали мальчику тоску и чувство одиночества. Справа от окна, вплотную к стене, примыкала дверь, ведущая на балкон. Гейб не знал, сколько шагов от его постели до двери. Он мог лишь отметить, что в это расстояние вполне спокойно умещалась двуспальная кровать, на которой, до своего недавнего отъезда, почивали родители Гейба. Над кроватью висела огромная картина, изображавшая блюдо, усыпанное фруктами. Толстая деревянная рамка, выкрашенная в белый цвет, потрескалась от прошедшего времени.