Вернее всего, подумают, что он направился напрямик к побережью, а не через залив на маяк.

Но страх был реальным.

Человек из леса вернулся скоро и неожиданно.

И он принес одежду.

Одежда была странной.

Если бы Флай верил в лесных духов, то подумал бы, что эту одежду создали они. Диковинная ткань была сплошь покрыта рисунком сплетающихся листьев небывалых растений. Таких, что можно встретить на картинках в книгах сказок. Но в отличие от картинок эти листья были словно бы живыми.

А может быть, они есть – лесные духи?

Флай оторвал взгляд от диковинной ткани и посмотрел на человека пристально. У того было странное лицо. Флай видел много лиц. Разных. Но такого лица еще не встречал никогда. Можно было бы сказать, что у этого человека вовсе не было лица Потому что оно ни о чем не говорило. По нему ничего нельзя было прочесть. Если он смотрел, то просто смотрел.

Люди смотрят по-разному в зависимости от ситуации, от темперамента, от того, что хотят увидеть, и от того, что в конце концов видят. Здесь другое дело. Этот человек просто смотрел, чтобы видеть. Он смотрел не пытливо или внимательно, не рассеянно или задумчиво. Он смотрел и видел всё. Ничто не ускользало от его взгляда. Единственный раз в жизни, всего мгновение, Флай видел подобный взгляд. Когда-то давно так на него посмотрел сыщик.

Человек из леса смотрел так всё время. Но то, что он видел или думал, не отражалось на его лице.

До какой степени внутреннего покоя нужно дойти, чтобы просто смотреть на мир?

До какой степени уверенности в произносимых словах нужно подняться, чтобы просто произносить их без какой-либо задачи приукрасить сказанное, насытить эмоциями, пояснениями, красотами риторики?..

Этот человек, определенно, привык не только смотреть на мир широко открытыми глазами, но и видеть. Не только говорить, но и быть услышанным, не только слушать собеседника, но и понимать его.

Флай невольно порадовался тому, что не пришлось испытывать судьбу, пробуя отобрать платье.

– Прошу прощения, – сказал, – теперь вы подождите меня здесь. И я, возможно, укажу вам путь, который поможет вам найти тот, которым вы хотите идти.

И с этими словами Флай шарахнулся в лес на противоположной стороне дороги. Он углубился достаточно далеко, чтобы его точно не было видно, и скинул плащ. Он раскатал узел одежды и начал облачаться. Штаны с карманами на бедрах были странными, но свободными и удобными. Хвост удобно располагался в левой штанине и даже не требовал специального кармана для того, чтобы его скрыть. Вот только садиться нужно будет осторожно, подгибая хвост между ног.

Рубаха, такая же пятнистая, как и куртка, тоже была снабжена просторными накладными карманами на плечах, предплечьях и груди. А на спине были две встречные складки, которые успешно скрыли «сутулость» Флая.

Вот обувь могла показаться странной кому угодно! Это были сапоги-калоши, с мягкими широкими голенищами из пропитанной, как на непромокаемых полицейских плащах, ткани. Причем голенища этих чудных сапог были явно обрезаны наспех. Флай натянул их до колен и закрепил под коленкой специальными ремешками, которыми они были снабжены.

– Никогда я еще не был одет так странно! – сказал Флай, выйдя на дорогу и встретив вновь незнакомца. – Однако я благодарю вас от всей души, и, поверьте, это немало.

– Не стоит беспокойства, – ответил незнакомец, вновь используя непривычную идиому. – Просто забудь об этом.